Глава 3 — Силуэт на холме

– Короче, я скажу. Идет, значит, по Зоне сталкер. Тащит полный рюкзак хабара. Тут внутренний голос ему и говорит: сталкер, скоро выброс, поспеши. Он и вломил через лес во все весла. Аномалии перепрыгивает, на мутантов вообще забил. Внутренний голос говорит: не успеешь, щас тебя выбросом накроет. Сталкер еще сильнее бежит, уже задыхается. Внутренний голос опять: брось рюкзак, с ним не добежишь! Сталкер: нет, не брошу! Голос ему: брось, не то скопытишься нахрен! Ну, сталкер плюнул, сбросил рюкзак и налегке рванул в какую-то нору. Отдышался, смотрит — небо вроде чистое, никакого выброса нет. Он высовывается, глядит по сторонам — а из кустов выходит контролер, хватает его рюкзак и обратно в кусты чешет. А внутренний голос говорит: спасибо, сталкер. Удружил ты мне. Щас еще надо торговца обработать, и все чики-пуки.

– Бугага! — прыснул Фингал. — Вот это ты смачно придумал!

Шампа ехидно скривил морду, чем наверняка хотел изобразить прикольную улыбку, но получилась обычная, свойственная ему дебильная гримаса.

Трое мародеров сидели ночью у костра на Кордоне. Шел ливень, который уже заканчивался. Ветер, казалось, намеренно дует со всех сторон сразу, и Гребень, вожак троицы, сильнее закутывался в плащ, проклиная непогоду. Водки оставалось меньше половины бутылки, а это значило, что скоро придется переходить на драгоценный запас в индивидуальных флягах.

– Дай прикурить, — велел он Шампе, бросая окурок в огонь и доставая новую сигарету. Шампа подержал свой косяк в вытянутой руке, дожидаясь, пока брателло прикурит. При этом он постоянно шевелил челюстью в угоду своей вечной привычке колупать языком зубы. Кличка его была производной от первоначальной — Шомпол. Однако он не сразу сообразил, что прозвища не берут, а дают. Скоро друганы стали называть его Шампунь, а затем и вовсе понизили до Шампы.

– А вот, вспомнил, — начал Фингал, кидая в рот кусок котлеты из армейского рациона. — Дошел один обкуренный сталкер до Монолита, и загадал желание. Пусть, говорит, Земля станет квадратной. Монолит его спрашивает: зачем тебе это? Сталкер отвечает: не в Земле дело. Дело в принципе. Монолит спрашивает: так может, тебя просто принципов лишить? Сталкер подумал и говорит: ну, можно и так.

– А, класс! — засмеялся Шампа, хлопая себя по ногам. Фингал шмыгнул сизым носом и снова принялся за еду.

Молчание длилось недолго — ровно столько, сколько нужно было для принятия внутрь очередной дозы спиртного.

– Короче, анекдот, — взял слово Гребень, опустошив бутылку. — Попал сталкер в настоящую зону — с решетками, короче. Заходит в камеру, думает — типа надо же как-то представиться. Ну, и говорит: ба, я же тут все знаю! Типа те, кто живет по понятиям — «долговцы», беспредельщики — «свободовцы», вертухаи, значит, будут кровососы. А петухи будут «грешники». Дальше, говорит, сигареты — артефакты, а чай будет хабар. Ну, вся каюта просто выпала, сидят, молчат. А пахан слушал-слушал, и спрашивает — ну, а я тогда кто? А сталкер думает — блин, надо же что-то уважительное подобрать. Ну, передумал он на монстров разных, повыбирал, какие пореальнее да пострашнее. И говорит пахану: а ты у нас будешь самый натуральный чернобыльский кабан.

Шампа захохотал особенно громко, даже Гребень непроизвольно усмехнулся.

– Вот это ты выдал, молоток! — гыгыкал Шампа. — Нарочно не придумаешь! По себе рассказал, что ли?

– Сплюнь, зараза!

– Тихо, — прервал их Фингал. — А это что за чертила?

К костру кто-то приближался. Фингал вскочил на ноги, поднимая Абакан на уровень пояса. Он свято верил, что таким образом выглядит устрашающе, хотя в Зоне пренебрегать элементарными правилами безопасности и прицельной стрельбы было равносильно скоропостижной смерти. В лучшем случае.

– Я свой! — послышался голос. — Сталкер!

– Так свой или сталкер? — протянул Гребень, поднимая тяжелые веки. — Подходи сюда, говорить будем.

Ему подумалось, что сейчас было бы круто демонстративно выпустить сигаретный дым из ноздрей и небрежно затушить окурок в пепельнице, а еще лучше — в консервной банке. Но максимум, что он мог сделать — это мысленно обматерить пришельца и откинуть полу плаща, показав висящий на поясе старый револьвер. О том, что из положения сидя на земле этот жест смотрится по меньшей мере нелепо, он не подумал.

К группе подошел мужик в серой куртке туриста. Новичок на Кордоне, сразу видно. Гребень считал, что отлично разбирается в людях. Везде одно и то же — реальные пацаны да лохи.

– Ты кто будешь? — спросил он у прибывшего.

– Братва, подскажите, где сейчас бар? — обратился к ним человек. — Я был на старом месте, бара нет.

Шампа заржал как мерин и презрительно отвернулся.

– Погромче говори, когда с людьми разговариваешь, — объяснил Гребень незнакомцу. — Ты не дома.

Резкий порыв северного воздуха унес его слова в сторону, но если лох его не понял, это его проблемы.

– Я Борланд, — крикнул незнакомец. — Может, слышали?

– Че? — не понял Гребень. Отложив пустую бутылку, он встал на ноги. Шампа положил руку на приклад обреза.

– Ты че порешь, козел! — проорал Фингал непонятливому чуваку, но тот его, казалось, даже не принял во внимание.

– Где бар? — Стоявший под ливнем Борланд старался перекричать ветер. — Мне нужно к торговцу! У меня к нему дело!

Дуло Абакана уставилось на него.

– Вот совпадение! — удивился собеседник. — А у нас как раз дело к тебе.

Троица мародеров обступила сталкера, предвкушая легкую добычу.

Шампа впоследствии не только нервно шевелил челюстью, но и заикался две недели, когда объяснял пацанам, что случилось. Он так и не понял, почему Гребень полетел куда-то в сторону, а Фингал выпустил из рук Абакан и с воплем приземлился задницей в костер. Также он не допер, почему оба снаряда из его обреза, выпущенные по чуваку в упор, попали в ногу Фингалу. Гребень вообще ничего рассказать не мог, так как его в чувство привели лишь через полчаса.

В одном Шампа был уверен: в тот вечер он узнал что-то новое и очень важное. Над этим явно стоило покумекать на трезвую голову, если выдастся такой случай.

Вернуться в Зону было проще, чем попасть в нее в первый раз. Словно в ожидании новых жертв, Зона распахнула двери перед всеми желающими испытать себя и найти свое счастье, или, что точнее, убедиться, что здесь его не найдешь. В каждой из прилежащих деревень были люди, помогающие проникнуть в Зону за определенную сумму денег, причем задавать при этом какие-либо вопросы перестали. Контингент сталкеров и связанных с блокпостом посредников полностью поменялся за два года, но монету по-прежнему любили все. Борланд даже не сразу проникся знакомыми очертаниями Кордона, настолько он успел отвыкнуть от Зоны. Оставалась безумная надежда, что можно будет наскоро пробежаться по всем локациям, путешествовать днем, в режиме максимальной скрытности, ни во что не влезать, ни с кем лишний раз не говорить, ни на какие побочные дела не подписываться. Есть консервы, спать на деревьях, получать информацию в барах.

Разумеется, затея изначально была обречена на провал. Из стартовой экипировки Борланду досталась лишь куртка сталкера-новичка. Обязательный минимум в виде оружия и детектора исчез, любой инструктаж упразднили. Его перевели через блокпост во время стандартно-показательной смены часовых, среди ночи, в ливень. Мелочи, конечно. Но было совершенно непонятно, на что рассчитывали посредники, перебрасывая свежее мясо в Зону в таком виде. Если сталкер умирает, не совершив ни единой торговой сделки, то даже его оплаченная переброска за Барьер себя не оправдывает — слишком многим людям нужно дать на лапу.

Второй новостью стало отсутствие бара на привычном месте. Сейчас это были необжитые развалины. Борланд в растерянности осмотрел их из ненадежного укрытия, представлявшего собой три каменные глыбы. Бар в его понимании был всем, отправной точкой для физических и мыслительных странствий. Нужно было попасть в Зону, добраться до бара, и уже на месте решить, что делать дальше — просто потому, что так заведено. Обязательно узнать текущую обстановку на местности, получить любую оперативную информацию.

Но, поскольку бара не было, нужно искать себе убежище. Хотя бы на несколько часов, а лучше — полноценное защищенное укрытие, в котором можно расслабиться и составить план действий. Идеальным вариантом был старый схрон Борланда на Агропроме. Но одно дело вспомнить о тайнике, и совсем другое — добраться до него. Идти туда прямо сейчас, без оружия и защиты, сталкер не рискнул. Да и не было гарантии, что за два года никто не нашел и не разграбил тайник. Еще можно было сунуться к «долговцам», но у них на Кордоне, опять же, в прошлом своей базы не было, а как дела обстоят сейчас — шут его знает.

Пробираясь обратно к блокпосту в поисках относительно подходящего места для ночлега, Борланд особенно сильно почувствовал, насколько ему не хватает детектора аномалий или хотя бы нескольких болтов. Дополнительно он зафиксировал отсутствие у себя таких полезных вещей, как фонарик и бинокль. Затем Борланд обнаружил вдали костер сталкеров. Но, лишь подойдя поближе, он понял, что наткнулся на мародеров…

Хорошо, что навыки так просто не уходят. Двух простых связок ударов по три в каждой было достаточно, чтобы расправиться с нападавшими. Когда последний мародер свалился на мокрую траву, Борланд рывком поднял с земли Абакан и держал всех под прицелом. Бандит с перебитой ногой голосил так, что заглушил даже очередной раскат грома в радиоактивном небе. Борланд мгновение поколебался, затем добил его одиночным в голову.

Он не хотел никому причинять вред, но не его вина, что один из мародеров, падая, разрядил обрез в своего товарища. Приличия ради можно было и задуматься, стоило ли избавлять раненого от мучений выстрелом в висок, но момент был уж очень неподходящий. Быстро пробираясь между деревьев и вслушиваясь в ночной ливень, Борланд упорно отгонял от себя все губительные мысли, вроде возможности дотащить раненого мародера до блокпоста. Два года назад он бы и не подумал о таком варианте.

– Вот и все, — бормотал он, быстро удаляясь от костра на юго-запад. — От себя никуда не уйдешь. Снова смерть.

Добравшись до хутора, находящегося около блокпоста, Борланд резко остановился и залег в зарослях, сам не зная, зачем. Окна некогда покинутых домов горели тусклым светом. Понаблюдав несколько минут, сталкер заметил и часовых, да и то лишь по огоньку только что зажженной сигареты.

Он поднялся и, забросив трофейный Абакан за спину, не спеша пошел вперед.

– Мир вам, сталкеры! — громко сказал он. Часовые спокойно кивнули ему, не выдавая ни грамма беспокойства. Похоже, бродяги здесь были не в новинку.

– Вы не подскажете, где здесь бар? — спросил Борланд.

Стоявший перед ним долговязый часовой в черной ветровке вынул изо рта сигарету.

– Да вот же он, — послышался ответ. — Ты перед ним стоишь.

Борланд почувствовал облегчение. Все оказалось так просто. Бар перенесли. Но почему его никто не предупредил?

– Спасибо, брат, — сказал Борланд, наклоняя голову и шагая в дом.

Первое, что ему бросилось в глаза — спартанские условия заведения. Борланд оказался в обычном коридоре, из которого были выходы в три комнаты без дверей. В каждой царил полумрак фонарей и керосиновых ламп. Судя по звукам тихих разговоров, в доме находилось не менее десяти человек. Комната впереди пустовала, на письменном столе были сложены какие-то бумаги. В дверном проеме слева виднелись разостланные матрацы, на которых полулежали люди в простых сталкерских комбинезонах, играя в карты. Справа слышались звуки ненастроенной гитары и тяжелое дыхание пребывавших в духовных поисках бродяг.

– Заходи, милый человек, — послышался голос из комнаты слева. — Располагайся!

Борланд осторожно заглянул туда. Сталкер с пятью картами в руках косо взглянул на него и сказал:

– Если ты к торговцу, посиди с нами, подожди. Он на складе, скоро будет.

Борланд кивнул и опустился на свободный матрац. Положив рядом Абакан, он просто сидел и наблюдал за чужой игрой. В картах он был не силен, и даже не разобрал, во что именно играют сталкеры. Рядом лежали жестяные банки с едой, пачки сигарет, и при этом никакого спиртного. Через несколько минут Борланд почувствовал, что его натуральным образом проняло беззаботностью и позитивом обстановки. Было сложно поверить, что всего в сотне метров лежит труп, и, возможно, не один. Казалось, Зона исчезла вместе со всеми кошмарами и опасностями, а за окном обыкновенный дождь лупит по деревянной крыше лесного дома в какой-нибудь украинской глуши.

Окружение располагало к раздумьям, и Борланд углубился в мысли. Недавняя относительно спокойная жизнь, так внезапно прервавшаяся возникшим гравиконцентратом, постепенно уходила в архивы воспоминаний, вытесняя на передний план сталкерское чутье и мировоззрение. Относись к Зоне так, словно другого мира не существует — таково было правило Борланда два года назад. Теперь же оно подходило как никогда раньше. Если за пределами Зоны начали появляться аномалии, то чем тогда мир за Барьером отличается от самой Зоны? Ничем.

Борланд посмотрел на свою ладонь, пошевелил пальцами. Никаких признаков аномального заражения, хотя он не имел понятия, что могло служить такими признаками. Дело было даже не в том, что его собственная жизнь под угрозой. Гораздо хуже было то, что на волоске висят все его представления о самой безопасности как таковой. Если человек не способен оградить себя и тех, кто ему дорог, от предсказуемого процента опасностей, то весь его опыт выживаемости, накопленный поколениями, попросту обесценивается.

Так что Борланду придется не просто заново стать сталкером, но и оставаться им всегда. Даже если он не умрет за отпущенные ему несколько дней, поставит всю Зону на уши, расследует аномальную атаку на Литеру за тридевять земель отсюда и очистит свое тело от чего-то очень плохого, чем наградила его Воронка, то нормальной жизни все равно уже не будет. Борланд даже позволил себе ироничную улыбку. Смерть его не угнетала совершенно, но ожидание ее было убийственно. Каждую секунду пребывать в напряжении, совершать чудовищно сложный выбор на каждом шагу, скоропалительно решать, выстрелить или договориться, повернуться спиной или нет, пойди направо или налево — и все это лишь для того, чтобы купить себе лет тридцать точно таких же скитаний.

Он поймал себя на мысли, что не чувствует никакой несправедливости к себе со стороны судьбы или неведомого врага. Что это — смирение? Или он заслужил такую участь? Если заслужил, то успеет ли хотя бы понять, за что? Борланд коснулся пальцами автомата. Он сдаваться не собирается. В конце концов, с определенной точки зрения, Зона намного удобнее и безопаснее остального мира. Здесь ты хотя бы предупрежден и вооружен. А в цивилизованном обществе, с его иерархиями и структурами, не получится перед каждым шагом бросить болт.

Снова распахнулась входная дверь — кто-то вошел.

– Брат, торговец вернулся, — сказал Борланду тот же сталкер.

– Спасибо, — поблагодарил его Борланд. Он продолжал сидеть на месте, прислушиваясь к звукам, но шаги вошедшего приближались, и в комнату заглянул толстый, почти полностью облысевший человек.

– Новенькие есть? — спросил он неожиданно мягким баритоном.

– Я, — ответил Борланд, вставая с места и снова забрасывая автомат за спину.

Торговец смерил его взглядом, в котором читалось опасение.

– Пошли за мной, — сказал он и посмотрел на игроков в карты.

– На бабки не играем, мужики! — сказал он строго.

– Без базара, отец, — послышался ответ.

– Смотрите мне, — добавил «отец», махнув Борланду рукой и приглашая следовать за собой.

Они прошли в комнату перед входом и торговец задернул штору.

– Присаживайся, — сказал он, занимая место за столом. Борланд сел на край стула и дал торговцу возможность изучить его более внимательно.

– Имя? — спросил торговец.

– Борланд.

Торговец покивал головой.

– Вроде ты у нас был уже? — спросил он.

– Был, — ответил Борланд. — Два года как откинулся.

– Ну, будем тогда знакомы, — произнес торговец. — Падишах.

Борланд не сразу сообразил, что это кличка торговца.

– Очень приятно, — ответил он.

– Мда, — сказал торговец. Откашлявшись, он придвинулся поближе к столу.

– Значит, вот что, сталкер, — начал он. — У нас здесь лишних вопросов не задают, и я тоже не стану. Но это не про тех, кто тащится к нам по второму разу. Растолкуй мне, что ты делал здесь в первую ходку, зачем ушел, и зачем вернулся.

– Тебе для чего? — спросил Борланд спокойным голосом, глядя пристально. — Все равно ведь совру. Если так нужно, то спроси у любого клана, кто я. Хоть у «Долга», хоть у «Чистого Неба». Им ты наверняка поверишь больше, чем мне. Да и посторонний взгляд на события не помешает.

Падишах слушал его в растерянности, которая затем сменилась гневом.

– Ты что о себе возомнил, пацан? — спросил он жестко. — Совсем страх потерял?

Борланд продолжал смотреть на торговца, постепенно придавая лицу оттенок любезности.

– Забудь про то, кем ты был раньше, — пробасил Падишах, сверля Борланда глазами. — Потому что этого уже никто не помнит. Ты здесь никто. Будешь работать на меня — получишь шанс заслужить право со мной разговаривать.

– Так дай мне работенку, чтобы я заслужил шанс ответить на твои вопросы, — предложил Борланд. — А затем я задам тебе свои.

Торговец хлопнул ладонями по столу. Перспектива сидеть в ожидании наездов нахального сталкера его явно не прельщала.

– Что ты хочешь знать? — спросил он, и Борланд понял, что в этом раунде одержал победу.

– Чего в Зоне нового за два года? — задал он первый вопрос.

Падишах хмыкнул.

– Ты еще спроси, что тут нового за двадцать лет, — ответил он. — Да тут каждый месяц все меняется! Меняется, и в то же время остается прежним…

Переводить разговор в философское русло Борланд не хотел.

– Что же вы так людей не цените? — спросил он. — Ни оружия не дали, ни детектора.

– Где? — не понял Падишах. — На блокпосту, что ли? Как это не дали?

– А вот так, — произнес Борланд, разводя руками. — Взяли и не дали.

Торговец показал на торчащий из-за спины Борланда приклад Абакана.

– А это что тогда? — спросил он.

– Добрые люди разрешили поносить, — сказал Борланд.

– Ну, значит, кинули тебя, — сделал вывод Падишах. — У нас все получают и снарягу, и ствол. Чего ты сразу к бару не пошел?

– Я пошел, — ответил Борланд. — На АТП «Локомотив».

– Какое еще АТП? — удивился торговец. — Да его с незапамятных времен мародеры захватили!

– А новое место на хуторе вы так нормально и не обустроили, — закончил за него Борланд. — Старый бар был хорош. Кстати, где Сидорович?

Падишах помрачнел и стукнул кулаками по столешнице.

– Кончился Сидорович, — ответил он, заиграв массивными скулами. — И бар накрылся. Сейчас только название осталось. Кому он нахрен нужен, бар этот… Ночлег дать бродягам да работой обеспечить — всего и делов. Что, для этого рестораны строить?

– Понятно, — кивнул Борланд. — И как же выбросы?

– Хутор большой, — сказал Падишах. — Подвалов много. Сейчас там торчать незачем.

Он снова откашлялся и поменял позу за столом.

– Так, ну мы о деле, — сказал он. — Работать на меня будешь?

– Чего ты хочешь? — спросил Борланд.

Падишах сделал неопределенный жест.

– Маленькую услугу для начала, — ответил он. — Справишься — получишь работенку поприличнее.

– Что за услуга?

Торговец сцепил пальцы на животе и придал себе деловой вид.

– Тут у меня группа новичков нарисовалась, — изложил он. — Я им дал заданьице одно, и сейчас они пойдут на Агропром, выполнять. Нужно их доставить на место, а то они салаги полные. Ты же вроде здесь был, места знаешь…

Борланд не поверил своим ушам. Предложение торговца было большой удачей.

– Просто поработать проводником? — уточнил он.

– Да, да, — закивал торговец. — Если кого встретите, там, кабанов или дятлов разных, придется и пострелять. Но уже ничего не попишешь. На Свалке, кстати, сейчас спокойно. Хочешь, потом возвращайся, найдем для тебя дело посерьезнее. Не хочешь — иди на все четыре стороны.

– Что мне за это будет?

– А что тебе нужно? — спросил торговец.

Борланд показал большим пальцем на автомат за спиной.

– Пустой я совсем, — доложил он.

– Патронов тебе дам. Два магазина.

– Пистолет, детектор.

– Это многовато будет, — покачал головой Падишах. — Вернешься — обсудим. К тому же ребята нормально экипированы.

– Договорились, — сказал Борланд. — Когда выходим?

– Сейчас, — ответил торговец, глядя в глаза.

Борланд прислушался к дождю за окном.

– Почему бы и нет, — согласился он. — Что за ребята?

Торговец встал из-за стола и подошел выходу из комнаты.

– Вертел, тащи своих сюда, и сам зайди! — крикнул он.

Звуки гитары стихли. Борланд повернулся на месте, не слезая со стула. Торговец отстранился, и в дверном проеме возник пацан-переросток с мерзкой ухмылкой.

– Че, вот этот нас поведет? — спросил он у торговца, глядя на Борланда тупым взглядом.

– Да, — ответил Падишах. — Зовут Борланд. Так, это Вертел, Горец и Еж. Условия знаете. Выполните задание, возвращаетесь. Все усекли?

– Как два пальца, — ответил Вертел, для наглядности продублировав смысл высказывания соответствующим жестом.

Борланд подавил желание врезать Вертелу по роже. Так, по-дружески. Ему было не впервой встречать людей, для которых любой шажок вперед по ветке развития должен был сопровождаться хорошим пинком сзади.

– Поясню ситуацию, — произнес он, вставая со стула и вытягиваясь в полный рост. Ухмылка Вертела несколько поблекла, когда он понял, что ниже Борланда на полголовы. — Я иду первым, вы цепочкой за мной. Держите оборону, в том числе и сзади. Все понятно?

Троица не шевелилась, затем Горец тупо захихикал в кулак, а Вертел и Еж обменялись взглядами попкорножрущих зрителей за просмотром молодежной комедии.

– Братан, ты тока не паникуй, — сказал Вертел, сдерживая нервный смех. — Тут все свои. Если че непонятно — мы поможем.

Горец и Еж загоготали.

Борланд посмотрел на Падишаха.

– Ты обещал патроны, — напомнил он. Торговец прошел к столу, вытащил из его ящика два снаряженных магазина, вернулся к Борланду и вложил ему в руку.

– Держи, — сказал Падишах.

– Спасибо, — ответил Борланд, глядя на Вертела. Сделав шаг вперед, он сделал резкий выпад и ударил его ногой в живот. Вертел мигом перестал улыбаться, схватился за ушибленное место и согнулся, Борланд тут же врезал ему по ушам сжатыми в руках магазинами от Абакана.

– Уййй! — захрипел Вертел, а Горец испуганно схватился за ружье.

– Ах ты, падла! — заорал он, поднимая ствол, но Борланд толкнул на него Вертела и создал затор в проходе. Еж целился из пистолета, когда помещение прорезал громовой рык Падишаха:

– А ну стоять, сволочи!

Новички замерли на месте, подбежавшие сталкеры тоже остановились, глядя на потасовку.

– Выметайтесь! — приказал Падишах, выталкивая Борланда к выходу. Новички сами попятились в нужном направлении и скоро оказались снаружи дома. Дверь захлопнулась, и часовые предостерегающе нацелились автоматами на новоиспеченную команду.

Борланд приложил ладонь к виску, отдавая им честь, и повернулся к Вертелу.

– Все понятно? — спросил он. — Если нет, я могу объяснить медленно и два раза.

– Никаких проблем, мужик, — ответил Вертел, хватая ртом воздух.

– Тогда правила меняются, — сказал Борланд, стаскивая с плеча ремень Абакана и приготавливая оружие к бою. — Я пойду последним. У кого-нибудь есть детектор аномалий?

– У меня, — ответил Еж, показывая черный прибор с двумя светодиодами.

– Обращаться умеешь?

– Да… В смысле, умею.

– Пойдешь первым, — постановил Борланд и посмотрел на двух оставшихся. — А вы идете за Ежом.

– В каком порядке? — спросил Горец.

– В любом. Вопросов нет? Тогда двинулись. Пошел!

Еж испуганно включил детектор и процессия молча двинулась на север.

Покинув хутор, они скоро дошли до асфальтовой разбитой дороги. Блокпост был позади, сверкая двумя вечными прожекторами. Мокрое дорожное покрытие блестело лужами при лунном свете. Было видно, как тучи на небе снова сгущаются. Судя по направлению ветра, с минуты на минуту можно было ожидать ухудшения погоды и очередного ливня.

– Борланд, можно вопрос? — послышался голос Ежа.

– Слушаю, — отозвался замыкающий.

– Если я замечу аномалию или мутантов, что мне делать?

– Сообщить незамедлительно. Но не спрашивать до этого, можно ли ко мне обратиться.

– Хорошо! — сказал Еж, внимательно следя за показаниями детектора и окружающей обстановкой. Вертел лишь угрюмо вздохнул.

Без приключений группа дошла до железнодорожного моста. Борланд, насколько позволяло освещение, разглядел знакомое окружение Кордона и не заметил никаких существенных изменений рельефа. Все было на месте, включая свисающий сверху вагон, опасно накренившийся на разрушенном мосту и не желающий падать.

Так они дошли до Свалки.

– Долго еще? — пробурчал Горец.

– Как придем, я скажу, — сказал Борланд. — Если хотите, можем пробежаться.

Горец лишь дернул плечом в ответ.

– Вертел, ты зла не держишь? — спросил Борланд.

– И незачем было сразу драться, — уныло произнес Вертел.

– Но ты же реальный пацан, а реальные пацаны не держат обиды, — продолжал Борланд. — Я прав?

Вертел кивнул, продолжая тупо смотреть перед собой.

– Кстати, — Борланд ткнул его дулом Абакана. — Это вы сами гитару в Зону приволокли? Или взяли у сталкеров?

– Я принес, — послышался голос Горца.

– Больше не бери, — посоветовал Борланд. — Загнетесь, и глазом моргнуть не успеете.

– Да какие проблемы, чел?! — громко сказал Вертел. — Что тебе гитара сделала?

– Тише! — осадил его Борланд. — Здесь могут быть мутанты.

– Не, ну я не понял, чего ты базаришь, а нам нельзя? — Вертел, похоже, полностью пренебрег недавно обретенным опытом. — Ты ваще кто такой, а?!

Слева послышался рев, и луч от фонаря Ежа испуганно заплясал на дороге.

– К оружию! — приказал Борланд, поворачиваясь в сторону источника звука. — Еж, посвети!

Еж выполнил наказ слишком медленно. Из кустов показались огромные клыки, и на новичков бросилась массивная туша кабана. Новички с воплями бросились врассыпную.

– Стоять! — крикнул Борланд. Охваченные паникой реальные пацаны его не слушали.

Борланд мягко нажал на курок.

Несколько выстрелов из Абакана нанесли смертельные ранения мутанту, но не сразу остановили его. С предсмертным визгом кабан бросился на Ежа, повалив его на землю. За ним из кустов выскочили новые особи.

Рядом возник Горец с двустволкой, не найдя ничего лучшего, кроме как притаиться за спиной Борланда. Прогремели выстрелы, на землю замертво свалился второй кабан.

– А-а-а! — заорал Вертел, выпуская очередь из автомата в грозовое небо. Клыки прокусили его бок, и он со страшным хрипом упал перед мутантом. Грохот из двустволки Горца отразился эхом от зловещих холмов.

– Убей его, Борланд! — завопил Еж, уклоняясь от страшного копыта, ударившего в грязь рядом с его головой. Борланд уже вставлял новый магазин, полученный от Падишаха, когда очередной кабан пронесся за ним, смяв по дороге Горца. Осиротевшая двустволка, переломленная для смены патронов, осталась лежать на дороге.

Борланд передернул затвор Абакана, уклонился от тяжелых копыт и уложил двоих оставшихся кабанов. Когда наступила тишина, он обнаружил, что остался единственным, кто стоит на ногах. Вертел лежал, скрючившись в нелепой позе. Рана на его боку ясно свидетельствовала, что оказывать помощь ему уже бесполезно. Дорожка крови, ведущая в кусты, возвестила о не менее трагичной участи Горца.

Подойдя к Ежу, Борланд хотел вытащить его из-под кабана, но что-то в выражении лица новичка ему не понравилось. Подобрав валявшийся рядом фонарь, Борланд направил его на Ежа и тут же выключил. Застывшее в черепе Ежа копыто кабана, чей последний отбойный удар все же достиг цели, было не очень приятной картиной.

– Идиоты несчастные, — сказал Борланд, вставляя последний магазин в Абакан. — Говорил же вам, молчать… Такие хорошие клички зря потрачены на таких лошар.

Он поискал лучом фонаря детектор Ежа, но обнаружил лишь его обломки. Больше здесь делать было нечего. Держа наготове автомат, сталкер быстрым шагом двинулся на Агропром. На этот раз Борланду и в голову не пришло вернуться к Падишаху и сообщить ему о случившемся. Он не считал, что провалил задание. Проводник, не контролирующий группу, не может быть обвинен в какой-либо неудаче, если группа заведомо отказалась ему подчиняться. То, что сталось, постоянно происходит по всей Зоне сплошь и рядом. Нужно было смириться с чужой глупостью, а самому добираться до своего старого убежища.

Погода испортилась окончательно. Ветер становился все сильнее, капли дождя били в лицо. Сталкер словно слился с Зоной, позволив своей интуиции и разуму вести его по очереди.

Когда он проходил в ворота Агропрома, они лязгнули, приветствуя его. Борланд успел упасть и вжаться в землю, прежде чем услышал звук выстрела.

– И вам здравствуйте, — процедил он, переползая правее.

Новая пуля срикошетила по асфальту. Борланд резко перекатился на спину и открыл огонь по невидимому сопернику. С учетом траектории двух пуль и рельефа местности можно было более-менее прикинуть, где залег снайпер. Конечно, ночь и ливень тоже внесли свои коррективы. Но Борланд даже не пытался стрелять прицельно. Вскочив на ноги и низко пригибаясь к земле, он добрался до ближайшего дерева и замер, вслушиваясь во все звуки. Через минуту он сумел отсеять все повторяющиеся. Ветер дул в его сторону, и можно было надеяться на то, что он сможет что-то услышать.

Третий выстрел возвестил его о смене позиции снайпера. Теперь враг был ближе. Борланд не выстрелил в ответ, зная, что этим лишь уточнит свое местонахождение. Хотя не исключалось, что у стрелка был ночной прицел, а то и другие полезные для него приспособления, но вредные для мишени.

Рванувшись вперед, Борланд перепрыгнул через ствол поваленного дерева, остатки коры на котором через мгновение были содраны автоматной очередью.

– Ублюдки! — выговорил он, задыхаясь. — Оставьте меня в покое! Что я вам сделал?

Молния высветила фигуру на холме.

– Меня здесь ждали, — сказал сам себе Борланд. Он и сам не осознал, было ли это мысленно или же вслух. Подняв автомат, он сделал несколько прицельных выстрелов. Затем сталкер подобрал с земли камень и, сжимая его в руке, короткими перебежками подобрался поближе к врагу. Бросив булыжник вперед, сталкер упал в грязную траву. Камень шлепнулся довольно громко, но противник не издал ни звука. Либо он просто не сообразил, что это могла быть граната, либо у него были очень крепкие нервы.

Очень медленно и тихо Борланд выполз на вершину холма. Капли дождя стекали с волос ему на глаза, холодный ветер пробирал до костей. Сталкер не шевелился. Лишь через десять минут он окончательно понял, что здесь никого нет.

Противник бесследно скрылся.