Глава 2-1
Где-то на другом конце фермы прозвучал взрыв, потом рядом затарахтел автомат, за ним второй. Раздались крики. Андрей шагнул к дверям, Никита присел возле окна, выглянул. Нет, со стороны колхозного поля и огородика никто не нападал. Пригоршня повернулся – и понял, что Макса Болотника нет в комнате. Когда в лагере началась перестрелка, тот приподнялся за столом, накинув капюшон на голову, стал отступать к стене… тени окутали его, сомкнулись, скрыв лицо и очертания фигуры. Сталкер растворился в них, пропал, будто и не было его здесь.
Никита во всякую мистику не верил и в то же время был человеком суеверным. Встав сбоку от двери, он еще раз окинул взглядом помещение. И наконец увидел вторую дверь в противоположной стене, за полками, – совсем небольшую. Как и заколоченное окно, она вела к полю. Значит, сейчас Болотник может пройти вдоль фермы, потом повернуть на соседнюю улицу…
– Андрюха, бежать надо, – сказал Никита. – Вдруг он к «Малышу» сунется? Попробует внутрь залезть, а оно в ответ взорвется…
Присев, он быстро выглянул. На улице никого не было, выстрелы звучали в отдалении, на другом конце фермы. И звучали как-то уж очень часто. Можно сказать – непрерывно.
– Слышишь? Там чуть не в двадцать стволов палят.
– И гранатометы у них, кажется, – согласился Химик.
– У кого у них? В лагере у Бегуна два гранатомета, я знаю. Но кто на него напал?
– Или Долг, или наемники. Помнишь, Локатор сказал, что наемникам в Диких землях не сидится, лезут во все стороны.
– А может, это Болотник на самом деле с подмогой пришел? Оставил их где-то в стороне, а как с нами договориться не получилось – дал знать как-то, они и напали сразу… Хотя нет, дозорные Бегуна давно бы их засекли.
– Болотник всегда в одиночку работает, – сказал Химик. – Не станет он ни с каким отрядом ходить.
– Ладно, давай, – решил Пригоршня.
У обоих были пистолеты. Никита первым рванул вперед, пригнувшись. Высунувшийся из двери Андрей поднял оружие, водя стволом из стороны в сторону, готовый снять любого, кто покажется на улице с намерением подстрелить напарника. Тот достиг стоящей на боку телеги без двух колес, присел за ней и махнул. Андрей побежал, а Пригоршня в это время, выставив пистолет над телегой, контролировал окрестность. Так, прикрывая друг друга, они пересекли почти всю улицу и увидели «Малыша», который спокойно стоял себе там, где его оставили. Выстрелы теперь звучали рядом, прямо за бараками. Раздался взрыв, и над крышами поднялся клуб дыма.
– Отдышался? – спросил Никита, прижимаясь к стене. – Давай к нему, быстрой пробежкой…
Но тут загрохотало внутри барака, возле которого они стояли. Никита присел, а пуля проломила трухлявую доску над его головой. Приподнявшись, напарники посмотрели в открывшуюся прореху – взгляду открылось просторное длинное помещение с остатками стойл, в которых когда-то держали коров. Посередине тянулся широкий проход, покрытый месивом из грязи и сгнившей соломы. В другом конце были закрытые ворота, через которые скотину выгоняли на поле, рядом покосившаяся дверь на одной петле.
Спиной к Пригоршне с Химиком за перегородками пряталось несколько сталкеров, и среди них – Бегун. На другом конце барака лежали их противники. Вот один приподнялся, часто застучал автомат…
– Это ж военные! – изумился Никита.
Прячущийся слева сталкер распластался в грязи, когда пули снесли перегородку. И одновременно присевший справа Бегун взмахнул рукой. Граната взлетела высоко, чуть не зацепила потолок коровника, вращаясь, пронеслась по длинной дуге и упала где-то позади военного. В полутьме на другом конце помещения мелькнули фигуры: сразу несколько человек метнулись к двери. Двое сталкеров вместе с Бегуном тут же открыли по ним огонь, пара военных успела выскользнуть наружу, остальные упали… Потом граната взорвалась.
После этого ворота провалились внутрь.
Никита с Андреем одновременно вскинули пистолеты, сунув стволы в прореху… и ни один не выстрелил. Опрокинув створки, в помещение влетел синий джип – большой, как грузовик, весь в броне, с выпуклым лобовым стеклом. В кузове позади кабины стояло что-то громоздкое, угловатое, накрытое брезентом.
– Это что за тачка?! – воскликнул Никита. – А вон Болотник!!
Картина очень напоминала ту, когда монолитовец напал на них возле Лесного дома: низкорослый сталкер распластался на передке джипа, расставив руки и ноги, каким-то невероятным образом удерживаясь там. В своем плаще он напоминал огромную летучую мышь. Джип с ревом несся вдоль центрального прохода, сшибая бортами перегородки. В кабине виднелись три головы. Сталкеры Бегуна прыгнули в разные стороны, Андрей с Никитой увидели надвигающуюся прямо на них машину, вскочили и побежали.
– Сразу внутрь и ходу! – проорал Пригоршня.
Сзади громыхнуло. Ударившись о кабину, Андрей поднял руку и оглянулся, прижимая палец к замку. Торцевая стена коровника разлетелась, в облаке трухлявой древесины джип вылетел наружу. Позади остался пролом в полстены, а машина понеслась наискось через улицу – Болотник был уже не на передке, где его могло раздавить при ударе о доски, он стоял на подножке возле водительской двери, плащ его развевался за спиной, как темный флаг, а в руке был пистолет – тот самый легендарный черный «маузер». Макс приставил ствол к стеклу в дверце, и тут джип резко повернул.
Дальнейшее они видели уже из кабины «Малыша», выруливая с фермы. Боковые колеса джипа попали в глубокую рытвину на краю улицы, – возможно, водитель намеренно развернул его именно таким образом, – машина качнулась, чуть не перевернувшись на тот бок, где висел Болотник. Сталкер не удержался – его снесло с подножки; пролетев несколько метров, он свалился в бурьян между бараками. Колеса взвизгнули, когда джип вырулил из канавы, подняв вал грязи. В проломе стены показался Бегун с автоматом на изготовку. Присев на корточки, он медленно двинулся вдоль улицы, держась поближе к строениям. Дверца джипа со стороны водителя открылась, оттуда высунулся какой-то человек, нагнулся, заглядывая под колеса, нырнул обратно.
Потом край барака закрыл улицу, и уже через пару минут они были на шоссе.
* * *
– Он когда капюшон снял, там, в домике, я чуть сразу по нему стрелять не начал с перепугу, – сказал Никита.
Андрей возразил:
– Нет, Болотник, когда собирается кого-то убить, скидывает капюшон с головы резко так, а не спокойно снимает.
– А, ясно… И еще вот что: знакомые очертания были у того мужика, который из джипа вылез. Вроде видел я его как-то уже, мельком. И это не вояки были на самом деле, ты понял?
– Долг скорее всего. Они теперь взяли моду такое что-то полувоенное на себя напяливать. Короче, возле дороги ночевать нельзя теперь, надо куда-то отъезжать подальше.
– Так нам вообще останавливаться нельзя, время терять. По очереди рулить будем, как дальнобойщики какие…
В мониторе заднего вида было шоссе, и за лобовым колпаком – тоже оно. И нигде ни одной машины или человека. Кто бы ни напал на лагерь Бегуна, он не преследовал броневик. Возможно, пока не преследовал.
– Потом так и придется делать, завтра, – согласился Химик. – А сегодня – какой смысл? Вечереть скоро начнет. Значит, если я сейчас лягу, а ты поведешь, то доедем до Свалки ночью, часа в три-четыре. И что?
– А что? – не понял напарник.
– Ты ж говорил, у тебя там тайник с топливом?
– Ну?
– Да что «ну»? Ночью, что ли, к нему идти? По Свалке? Ночью там, говорят, все крысы, которые обычно в лабиринтах внизу прячутся, на поверхность вылезают. Псы туда приходят, кровосос забрести может… И сам же про все эти странные истории вспоминал, которые в последнее время о Свалке ходят. Нет, в темноте там опасно слишком. Потому лучше эту ночь еще поспать как положено, а уж потом, когда топливо заберем, – рулить по очереди и ехать без остановок.
Пригоршня покачал головой.
– Не-а, ничего там опасного. Я дважды по Свалке ночью гулял – и живой, как видишь. Ну да, крысы появляются, но… ничего страшного, короче. Нет, опасно, не спорю, но…
– Погоди, ты, что ли, на Свалку до сих пор так рвешься из-за тех рассказов? – сообразил Андрей. – Про сталкеров странных, которые там появляются? Ты не понимаешь, что ли, нам не до того сейчас! Нас отравили, может быть, монолитовцы на нас будут охотиться и Болотник, а еще Долг откуда-то взялся…
Никита замахал руками.
– Да нет, нет! Я не о том совсем, про другое говорю: на «Малыше» мы сможем почти к самому тайнику подъехать. Врубишь фары на полную, прожектор в башенку выставим – как день будет. Ты на пулемете останешься сидеть, контролировать, а я канистры перетащу. И нормально, никаких проблем. Сам же говоришь: спешим, нельзя задерживаться, монолитовцы, Болотник, опасно… Да еще и отравлены. А теперь на целую ночь останавливаться хочешь.
– Так я из соображений безопасности и не хочу ночью. Если бы не нападение на лагерь Бегуна…
– Думаешь, это за нами все же? На нас то есть напали, а не на лагерь?
– Очень может быть. Вдруг те, кто не хотят, чтобы Черный Ящик к ЧАЭС попал, договорились с Долгом, чтобы они нас остановили сразу возле Кордона? Ладно, в любом случае Болотник нас точно преследует. А впереди – знаешь, кто находится?
Никита напряг память, но ничего такого не вспомнил и покачал головой.
– Не знаю. Кто?
– Впереди под шоссе братья Черви сидят. Давай, ты теперь веди, а я посплю прямо здесь, в кабине. Через час где-то подъедем к их трубе…
– Да они нас не тронут, – перебил Никита. – Чего волноваться? Не полезут они на нашего «Малыша»…
– Я не о том. Разбудишь меня, остановимся. Хочу с ними поговорить.
– Поговорить? – изумился напарник. – С Червями? Ты что, кто ж с ними разговаривает? В них стреляют, а не разговаривают с ними. Это ж психи, наркоманы конченые…
– Правильно, потому-то они нам и могут помочь. Сам увидишь.
– Да нельзя к Червям соваться! Им в голову стукнет что-то – и они тебя прикончат на месте, а из кожи твоей потом себе куртки пошьют.
– А ты для чего нужен? Прикрывать меня будешь.
* * *
Когда Болотник выбрался к шоссе, близился вечер. После схватки с отрядом Долга, наскочившим на лагерь Бегуна, он не пострадал, отделался царапиной на щеке. Напали не на него, хотя Максу показалось, что и не конкретно на лагерь: долговцы будто искали там что-то или кого-то, а не старались уничтожить здания и перебить как можно больше членов вражеской группировки. Возможно, они так же, как и он, прибыли в лагерь за двумя сталкерами в броневике.
Болотника долговцы не интересовали. Он хорошо понимал: сенсор-лоза поможет ему проникнуть в такие места, куда иначе не то что хода не будет – о которых без лозы он просто никогда не узнает. Попасть в настоящие закоулки пространства, в его изнанку и складки… Но для этого надо догнать Химика с Пригоршней. Убить их, завладеть Черным Ящиком.
И тут имелась одна трудность: эти двое передвигались на машине, а он – пешком.
Значит, надо спешить.
Оставив позади ферму, откуда еще доносились выстрелы, Макс добрался до шоссе и побежал вдоль насыпи. Так он мог бежать целый день, ни разу не остановившись… И все равно скорость передвижения была куда ниже, чем у двоих в броневике.
Удалившись от лагеря Свободы на пару километров, Болотник взобрался на шоссе, огляделся – ни позади, ни впереди не было ни одной машины, – быстро пересек асфальтовую ленту и остановился на краю.
По другую сторону тянулось поросшее кустами поле, дальше маячила шиферная крыша одноэтажного домика. Какая-то энергоподстанция, судя по черному столбу, торчащему из крыши. Там виднелись гроздья разбитых конденсаторов, болтались обрывки проводов. Болотник различил висящее на столбе человеческое тело – на склоненной к груди голове сидел большой черный ворон и горделиво оглядывал окрестности. Вокруг росли деревья; когда-то, должно быть, домик стоял на открытом месте, но теперь очутился посреди молодой рощицы.
Макс несколько секунд разглядывал ее, потом спустился по насыпи и побежал.
Не дойдя до рощи нескольких метров, он остановился. Расстегнул плащ, отбросив назад полы, присел и закрыл глаза. Перед его мысленным взором начала разворачиваться ментальная картина окружающего – серый ландшафт, на котором шевелились клубки чужих сознаний.
Людей в округе не было, он их не ощущал, а вот зверья хватало. На другой стороне рощи в траве отдыхали две слепые собаки, самец и самка. Болотник скользнул над ними, стараясь не задеть чувствительные сознания: ведь безглазые существа тоже были телепатами и, ощутив даже это очень легкое, ненавязчивое внимание, насторожились, подняли головы. Макс справился бы с ними, если бы они напали, но сейчас ему не хотелось отвлекаться и тревожить других зверей. Он мысленно потянулся к псам, отчетливо представив свою руку – длинная, серая, полупрозрачная рука-тень. Она просочилась между деревьями, удлиняясь, тонкие мягкие пальцы извивались, как змеи… Самка заворчала, собираясь вскочить, клубок ее сознания зашевелился. В нем начали вспухать и лопаться пузыри примитивных мыслей: опасность, враг, съедобен? – пища, напасть … Более сытый и благодушный самец тоже встревожился, но меньше. Пальцы коснулись сознания самки, легко прошлись по нему, успокаивая, мягко поглаживая… и тревога затихла, поверхность клубка перестала волноваться.
Самец положил голову на лапы. Самка все еще была насторожена, но она не собиралась бегать вокруг рощи в поисках неведомого врага, и опасности теперь не представляла. Зато Макс успел заметить: на краю рощи со стороны домика находилось несколько кабанов.
Физически он все еще стоял на коленях, закрыв глаза. Но мысленно – поднялся в воздух, скользнул между ветвями, двигаясь бесшумно и плавно… Вот они. Семь кабанов, три самца, четыре самки и три детеныша. Они топтались перед дверями подстанции, дробя копытами лежащие там кости, вбивая их в мягкую землю, выискивая остатки мяса, которое можно было бы сожрать.
Кабаны менее чувствительны, чем псы, и гораздо тупее. Этакие машины, автоматы для убийства, пожирания и спаривания. Головы у кабанов большие, но в них находится совсем маленький мозг с примитивным сознанием.
Макс видел эти сознания – угольки размером с грецкий орех. Они тлели багровым светом, в любой миг готовые разгореться, вспыхнуть до слепяще-красного – кабаны легко впадали в ярость.
Среди самцов был один самый крупный – вожак.
Макс Болотник опустился на его спину.
Ощутив что-то непонятное, но, кажется, не опасное, зверь оторвался от лежащего в траве черепа и удивленно огляделся. Пальцы Болотника стали тоньше – теперь они напоминали иглы. Макс очень осторожно запустил их в сознание вожака, нащупал тусклую нить, ощущая идущее от нее тепло, потянул, закрутив петлей, набросил на конец другой нити, связывая в узел подчинения . Кабан всхрапнул и стал рыть копытом землю, тяжело сопя: зверь не понимал происходящего, а когда он чего-то не понимал, то быстро разъярялся. Мозгов диких кабанов хватало на осмысление очень немногого – в ярость они впадали часто.
Волнение вожака передалось стае. Кабаны забегали вокруг, одна самка взволнованно хрюкнула, другая ни с того ни с сего пнула мордой в бок младшего самца…
В сознании секача появился сложный, состоящий из нескольких петель узел. Болотник ослабил напряжение – и через миг вновь очутился стоящим на коленях возле рощи.
Только теперь от здания со столбом к нему шла тончайшая, как волос, нематериальная нить.
Он открыл глаза, помассировал шею, встал и потянул .
Раздался приглушенный визг, потом треск деревьев. Макс стоял неподвижно. Хруст веток, топот – все ближе. Он не шевелился.
Прямо на сталкера вылетел кабан. Болотник не отпрянул, не вздрогнул, не попятился – хотя зверь был огромен и страшен. Сопение его напоминало работу мощного насоса, из пасти бежала темная слюна, клыки – будто кривые кинжалы. Макс вновь потянул , а потом дернул . Кабан, взрыв копытами землю, развернулся и встал рядом с ним. Темные волосатые бока вздымались и опадали.
Болотник шагнул вперед. Кабан стоял на месте. Сталкер перекинул ногу через его спину и взгромоздился на поросшую жесткой шерстью холку. Вожак хрипнул, качнул головой. Болотник увидел, как округлый уголек его сознания начинает разгораться, и поспешно ослабил нить, одновременно натягивая другую.
Зверь замер в полной покорности.
Макс вытащил из-под плаща лохматую веревку. Соорудив скользящую петлю, просунул ее между могучими челюстями, завязал концы… вскоре у него было подобие поводьев.
Через минуту кабан, взбежав по склону насыпи, выскочил на шоссе, и копыта тяжело загрохотали по асфальту. Сзади донеся стук. Крепко сжимая поводья, Болотник оглянулся: вся стая, недоумевающая, но покорная своему вожаку, мчалась следом.
Макс собрался было пугануть их… И передумал, решив, что это слишком опасно: зверей было много, занимаясь ими, сталкер рисковал выпустить из-под контроля вожака. Пусть себе скачут. Возможно, они даже окажутся полезными.
* * *
Они съехали с насыпи, поставили броневик под прикрытие деревьев и залезли в крону одного из них, самого высокого.
– Умеешь ты выбрать злачные места, – проворчал Никита, в последний раз окидывая взглядом угрюмую местность и передавая бинокль напарнику. – Нельзя, нельзя с Червями никаких дел иметь!
– Я с ними дел иметь и не собираюсь, – возразил Андрей. – Хочу только заставить помочь нам.
– Заставить! Их заставить нельзя. Болотник, может, сейчас за нами по шоссе гонится, всего на несколько километров отстал, а мы, вместо того чтобы к Свалке мчаться во весь опор, встали тут.
Андрей посмотрел в бинокль. Впереди насыпь становилась отвесной, на ней висели ржавые волосы – штука зловредная и опасная. Участок, где по склону было не подняться, тянулся километра два. Примерно посередине в нем было широкое круглое отверстие, начало бетонной трубы, когда-то – часть искусственного водного канала, проложенного под шоссе. Канал давно пересох, вход в трубу был частично заложен кирпичной кладкой, загроможден ящиками и какой-то рухлядью… Братья Черви жили там, внутри. Их было не то пятеро, не то шестеро, точно Андрей не знал и подозревал, что никто, кроме самих Червей, не знает. Они взимали дань с проезжающих или проходящих мимо, торговали своим зельем, а еще ловили мутантов для сафари, которое с некоторых пор стало в Зоне прибыльным бизнесом.
Химик повел биноклем в сторону. Квадратный участок поля перед трубой имел странный синеватый оттенок, за ним стояли высокие будки с ржавыми решетчатыми стенами. Он подкрутил настройку и увидел, что участок расчерчен ровными грядками. По краю поля шла изгородь из колышков, в двух углах были вбиты железные штыри; между ними протянута проволока, на ней кольцо с цепью, а на цепи – слепой пес-мутант.
– Попадешь в него? – спросил Химик, возвращая напарнику бинокль.
– В кого? – тот посмотрел и понял. – О, гляди, и эти слепых псов приручили, как все равно в Лесном доме…
– Во-первых, не псов, а пса, – возразил Андрей. – А во-вторых, почему ты решил, что приручили? Просто изловить смогли и на цепь посадить, чтоб территорию охранял.
– Слышал, у Червей там такое растет, что мозги совсем набекрень сворачивает. Они свою дурь с ржавыми волосами скрестили. Ну и вообще – Зона-то на все влияет, в том числе и на растения. Радиоактивная аномальная конопля, особый чернобыльский сорт! Она, должно быть, так с ног валит… Черви по пятьдесят за коробок ее продают.
– Так попадешь?
Никита кивнул.
– Только винтовку надо из салона принести. Здесь же в ветвях и устроюсь. А у тебя что за план?
Химик быстро рассказал, и Пригоршня, не отрываясь от бинокля, поморщился.
– Слишком хитрый он у тебя какой-то… Вон младший Червь идет! Как его… Псих, кажется?
До них донесся лай и приглушенный лязг.
– Дай сюда. – Химик забрал у напарника бинокль. Слепой пес бился на цепи, лаял, исступленно рычал: Червей он не признавал, как и прочих людей. Вдоль будок с решетками, за которыми сидели изловленные братьями мутанты – в основном зомби и псевдоплоти, – шел высокий сутулый человек, одетый в штаны и жилетку. Штаны были закатаны до колен, жилетка оставляла руки голыми. Псих был ужасающе, нечеловечески худ, конечности казались тонкими светлыми палками. Волосы на голове частично выпали, те, что остались, торчали во все стороны. Червь держал за конец длинного ствола ружье, приклад волочился по земле, в другой руке было лукошко, полное серой поблескивающей массы.
– За грибами, что ли, с винтовкой ходил? – хмыкнул Никита. – Ну да, у нас тут такие грибы попадаются… Без ствола страшно на них, еще укусят.
– Там не грибы, – возразил Химик. – Это… пиявки, что ли? Или личинки какие-то?
– Чего? Дай посмотреть, – Пригоршня забрал бинокль.
– Иногда мне кажется, что Псих не в своем уме, – скептически произнес он, наблюдая за тем, как нелепая тощая фигура исчезает в узком проходе, который ведет в жилище под насыпью.
– Точно. И почему его не назвали Безумцем? Так ты все понял, да?
– Понял, понял. Хотя не нравится мне твой план, опасный и чересчур какой-то хитроватый. Сам себя перехитришь когда-нибудь. Это ж Черви! Нельзя с ними никаких дел иметь…
– С ними треть Зоны дело имеет, все, кому они зверье для сафари продают или наркоту свою. Хватит спорить, напарник. Сам говорил: времени нет, Болотник все ближе. Давай, тащи что нужно.
Андрей спустился на землю, а Никита прыгнул прямо на крышу броневика и сквозь откинутый люк башенки проник в салон. Спустя минуту он вышел через дверцу со снайперской винтовкой и пятилитровой канистрой бензина. Канистру отдал напарнику, а сам полез обратно на дерево.
– Точно все запомнил? – спросил Химик.
– Запомнил, запомнил, – донеслось сверху. – Иди уже, скоро темнеть будет, еще промахнусь…
У Андрея были только нож и пистолет, впрочем, ему-то стрелять не придется… если, конечно, все пойдет по плану. Оставив деревья за спиной, он пригнулся и побежал вдоль склона. Вскоре повернул левее, чтобы отдалиться от жилища Червей и оказаться ближе к вольерам. Бензин в канистре тихо хлюпал и плескался. Когда до поля было метров сто, появился специфический запах – кисловатый, острый, дурманящий. Услышав приглушенный лязг цепи, Андрей опустился на колени и выглянул из-за лопухов. Слепой пес семенил вдоль края поля, задрав башку, будто что-то вынюхивал. Неужели почуял, даже на таком расстоянии? Андрей посмотрел в сторону насыпи – нет, в узком проходе между загромоздившей начало трубы рухлядью никого не было видно. Зато он разглядел, что там висит гирлянда из крысиных черепов, соединенных проводом, и внутри каждого горит лампочка – зеленый, красный, синий и желтый свет лился наружу из глазниц.
С другой стороны донеслись шаги и бормотание.
Сталкер упал на землю между лопухами, зацепив локтем канистру, которую перед этим поставил рядом.
Канистра опрокинулась. Бензин булькнул, плеснулся. Андрей замер, положив ладонь на рукоять ножа.
Из глубины поля к насыпи шел Червь. Химик раньше ни разу его не видел, но не сомневался, что это один из братьев. Высокий, очень худой, одетый в рваные пятнистые джинсы и расстегнутую жилетку. На впалой груди виднелась татуировка и болтался шнурок с ключом. Редкие длинные волосы висели жирными сосульками. В одной руке он сжимал помповый обрез, в другой – узкую пластиковую ампулу с иглой на конце, полную бурой жижи. На поясе висели две подстреленные лисицы.
Червь медленно шел мимо лопухов, шаркая по земле. Андрей замер, наблюдая за ним. Эта бурая ампула-шприц… По слухам, братья заряжали их концентрированной вытяжкой из того растения, которое выращивали. Смерть после укола этой штукой была не просто мучительной – она сопровождалась жуткими галлюцинациями.
Поэтому Андрей лежал не шевелясь. Слепой пес на цепи лаял, хрипел и выл, дергался, пытаясь сорвать толстую проволоку с вбитых в землю железных кольев. Червь, не обращавший на него никакого внимания, прошел мимо… и вдруг остановился. Андрей даже перестал дышать, искоса наблюдая за ним. Червь повернулся влево, вправо… Под глазами его темнели круги, тонкие, крепко сжатые губы были серыми – лицо казалось сделанной из папье-маше и разукрашенной художником-шизофреником маской, предназначенной для какого-то зловещего карнавала.
Взгляд слезящихся глаз с красными веками скользнул по лопухам. Червь шагнул к ним.
Слепой пес взвыл особенно громко, забился на цепи. Червь покачнулся – Химику даже показалось, что он сейчас упадет, но тощий успел выставить ногу, припал на нее, повернулся и плюнул в сторону пса. Затем, ссутулившись, пошаркал дальше и вскоре скрылся в проходе между рухлядью, приподняв рукой свисающий между двумя черепами провод, чтобы не зацепить макушкой.
Андрей перевел дух, осторожно выпустив воздух сквозь зубы. Поставил лежащую на боку канистру, привстал.
И тут же сзади, со стороны деревьев, за которыми стоял броневик, донесся едва слышный хлопок.
Пес лязгнул цепью, рыкнув, поднялся на задние лапы. Андрей увидел дыру у него во лбу, а потом раздался еще один хлопок, и зверь упал на мощный зад, скребя передними конечностями землю, завалился на бок и остался лежать неподвижно, лишь голова подергивалась.
Обернувшись, Химик махнул рукой – он не видел напарника в кроне дерева, но знал, что тот видит его.
Затем, пригибаясь, побежал к засеянному полю.
После этого в течение нескольких минут, постоянно поглядывая в сторону бетонной трубы под насыпью, он шнырял между аккуратными ровными грядками, поливая кусты из канистры. Долго оставаться здесь было нельзя: даже запах бензина не перебивал кислого, острого духа растений, от которого кружилась голова и появлялись всякие странные мысли. К тому же в любой момент мог появиться кто-то из братьев.
Из будок на него глядели чьи-то глаза, по временам сталкер слышал бормотание и тяжелые шаги. Один раз к решетке приблизился светловолосый зомби-здоровяк, ухватился за прутья обеими руками и начал биться о них лбом, – но и после этого из трубы никто не вышел, должно быть, Черви привыкли к подобным звукам.
Когда в канистре осталась примерно треть, Андрей вернулся к краю поля, поливая за собой. Возникла мысль поджечь будки, но сталкер сразу отказался от нее: Черви после этого будут слишком заняты, ловя сбежавших тварей. Поэтому Химик просто положил канистру набок, горлышком в сторону Никиты, и помчался обратно к деревьям. Напарник выждал с минуту, после чего выстрелил.
Химик, как и до того, услышал хлопок, хотя теперь громче, ведь он находился ближе к источнику звука.
Вслед за первым последовал второй, потом третий.
«Мазила», – пробормотал сталкер.
Он не успел добраться до деревьев, когда позади лязгнуло, заскрежетало… Химик оглянулся. Еще один хлопок, донесшийся из кроны, – и на краю поля взлетел фонтанчик искр.
Бензин загорелся.
Красно-синяя полоса, исходящая сизым дымком, побежала по грядкам, захватывая все новые кусты, которые превращались в ряды тусклых, стреляющих искрами факелов.
– Ты все равно меня прикрывай! – сказал Андрей, задрав голову к кроне, где должен был находиться Никита. Потом развернулся и пошел обратно, уже не пригибаясь.
И увидел, как из трубы один за другим выскакивают братья Черви.
Троих он узнал – Псих, Оса и старший по кличке Батя; еще двое были ему незнакомы: тот, что прошел мимо лопухов с подстреленными лисами, и низкорослый в бандане, с полудетским личиком и идиотской улыбкой. От кого-то Андрей слышал, что этих двоих братья называют Охотник и Сынок… ну да, сомнений, кто из них кто, не возникало.
С воплями Черви стали носиться по полю, тушить горящие кусты жилетками и рубахами, стараясь не наступать на не тронутые огнем растения. В вольерах залопотали, заныли псевдоплоти, вновь появился зомби-здоровяк, вцепился в прутья и принялся биться в них белобрысой башкой, беззвучно разевая рот.
Химик шел не торопясь, но и не медля, стараясь сохранять на лице выражение искреннего удивления. Он видел, как старший из братьев, Батя, вдруг застыл, глядя под ноги, и понял, что Червь наткнулся на мертвого пса с дважды простреленной башкой, как потом Сынок поднял голову и заметил приближающегося человека, как он дернул за плечо бегущего мимо Психа…
Теперь ни один куст не пылал, хотя некоторые еще дымились. Выгорела примерно четверть поля. Сынок что-то закричал и побежал навстречу Химику, потрясая железным колышком, который выдернул из земли. Псих заорал ему вслед, и вдвоем с Осой они устремились за младшим братом. Стоящий на другой стороне поля Батя поднял голову, вглядываясь, окликнул отошедшего к вольерам Охотника. Вскоре все пятеро Червей двигались в сторону гостя.
– Привет! – выкрикнул он и помахал им.
Лицо вырвавшегося далеко вперед Сынка было багровым, сверкающие глаза вылезли из орбит.
– Ты! – выдохнул он, подскакивая к Химику с занесенным над головой колом. – Ты что сделал, урод…
Младший Червь не договорил. Наверняка «урод» был лишь началом потока ругани, которую он собирался извергнуть на сталкера, но прежде чем продолжить, Сынок ударил гостя колом по шее, наискось, будто воин, который во время сражения мечом сносит голову врагу, – и не попал.
Андрей пронырнул под железкой и всадил костяшки сжатых пальцев Сынку под ребра. Младший Червь, выпустив лом, зашипел сквозь зубы, схватился за бок и отступил, качаясь на подгибающихся ногах, казалось, он вот-вот упадет.
Подняв руки ладонями вперед, Андрей заорал:
– Стойте, стойте, это не я!
– Не ты?! – В лицо ему уставились два ножа, один был в руке Психа, второй у Осы. На последнем, в отличие от остальных братьев, была не жилетка или драная рубашка, а короткое пальто прямо на голое тело. Он откинул полу – тонкая рука сунулась под нее и тут же показалась вновь, сжимая короткий обрез. Приклад со стволом были обмотаны тряпками и синей изолентой, причем ствол казался непривычно широким: скорее всего, оружие переделали так, чтобы оно могло стрелять ампулами.
Приглушенный хлопок, громкий треск… Оса вскрикнул, обрез вылетел из его руки и врезался стволом в землю – стало видно, что приклад теперь расщеплен надвое.
Псих, уже собравшийся ударить ножом, удивленно оглянулся на брата, и, воспользовавшись этим, Андрей врезал ногой ему по руке – крутясь, оружие улетело в сторону.
На Психа это особого впечатления не произвело – он тут же выхватил второй нож, да и Оса уже пришел в себя, и Сынок, беспрерывно ругаясь, вновь подступил к Андрею, подхватив с земли кол, но тут к ним наконец приблизились Батя с Охотником.
– Что?! – рявкнул Батя, хватая Сынка за плечо и дергая назад. – Химик, ты откуда взялся? Это ты поле поджег?!
– Да не я это!!! – заорал Андрей в ответ. – Я увидел издалека еще, как оно дымится, а потом вы выскочили…
– Врешь, сука… – Сынок прыгнул на него, и Охотник сзади подсек ему ногу – младший брат с разбегу врезался в землю, пропахав ее лицом.
– Ненавижу! – тонким голосом завопил он, шаря вокруг, ища упавший кол. – Всех ненавижу! Убью, убью, убью…
Батя сорвал с ремня на поясе два железных крюка, формой напоминающих серпы, острых, с зазубринами. Деревянной рукоятью одного он ударил Сынка по затылку, так что тот вновь ткнулся в землю, и поставил ногу ему на спину, не позволяя встать. Затем поднял оружие к плечам, направив вперед кривые острия.
Хлопок. Между Андреем и старшим Червем взвился фонтанчик земли.
– Его прикрывает кто-то, – пробормотал Оса, и Псих что-то утвердительно проворчал.
– Прикрывает? – Батя остановился, вопросительно глянул на Охотника.
Помедлив, тот кивнул и ткнул ножом в сторону деревьев далеко за спиной Химика.
– Снайпер там, – низким голосом прохрипел он. Чувствовалось, что говорить Охотнику доводится не часто, и он не очень-то это дело любит.
Батя перевел взгляд на гостя.
– Пригоршня, что ли?
– Ну да, – ответил тот. – Кто ж еще?
Червь помолчал, все еще держа крюки на высоте плеч, будто готовый в любой миг прыгнуть на врага, выбросив руки перед собой, вонзить заточенные концы в грудь. Сынок дергался под его ногами, тыкался лбом в землю, плачущим голосом обещал всех убить.
– Что это ты там орал… не ты типа поле поджег?
– Да потому что не я! Вы ж видели – я отсюда шел! Идиоты! Я к вам шел, травы мы хотели вашей купить, гляжу: поле дымится…
– А чего ж Пригоршня со снайперкой на дерево залез?
Андрей ждал этого вопроса.
– Тебе честно сказать? – спросил он. – Потому что вы – беспредельщики, черт знает, что вам в головы стукнет. Вот он и контролирует ситуацию… так, на всякий случай.
Видно было, что Батя все еще в большом сомнении, но тут подал голос Псих.
– А и вправду, – произнес он, почесывая обожженный лоб. – Слышь, Батя? Химик того… далеко был, когда мы выскочили.
– Отбежать мог, – возразил Оса.
– Мог, но зачем?
– Если не он – так кто? – спросил Батя.
– Болотник, – сказал Андрей.
– Чего?!
Пять пар глаз уставились на него. Сынок, более-менее пришедший в себя, приподнялся и тоже вперил взгляд в сталкера.
– Болотник тут при чем? – спросил Батя.
Андрей пожал плечами.
– Мне откуда знать? Сами думайте, чего вы с ним не поделили.
– Нет, я говорю, с чего ты взял…
– Да потому что видел я его! – заорал Химик, делая вид, что вновь выходит из себя. – И Пригоршня тоже видел, можете вон у него спросить! – Полуобернувшись, он махнул в сторону деревьев. – Дебилы тупые! Совсем у вас мозги в жижу превратились?! Идиоты! Мы когда по дороге ехали, по шоссе еще, перед тем как свернуть сюда собрались, так заметили его, что неясно? Он вдруг на дорогу выскочил, в плаще своем, в капюшоне… Мы еще удивились, Пригоршня мне сказал: чего это он несется так?
– И куда поехал? – заорал Сынок, вскакивая. – Батя, слышь?! Болотник! Мы с ним когда-то… Мы в «Сундуке» – я его чуть не убил! Он отомстить пришел, значит…
– Тогда скорее он тебя чуть не убил, – сказал Псих. – Так куда он подался, Химик?
– По шоссе назад. То есть на юг. Я даже в окно выглянул, голову высунул, потому что странно же, чего это он тут бегает…
– Был в лопухах, – прохрипел вдруг Охотник. – Я мимо шел… Почуял. Встал даже. Потом пес залаял, ну, решил, показалось. Теперь понял: не показалось. Это Болотник был, в кустах. Как я вошел в хату – так он и стал поджигать!
– Короче, он по краю шоссе на юг и почесал, да быстро так, – заключил Андрей.
– Быстро! Батя, быстро! – Сынок вцепился в воротник старшего брата, и тот оттолкнул его от себя. – А то уйдет, сука! Сейчас мотоциклы выкатим и за ним… Уйдет, уйдет же!!! – Опять впав в истерику, он рухнул на колени и принялся колотить по земле кулаками. Из глаз брызнули слезы, нижняя губа отвисла, челюсть отвалилась, и Андрей увидел, как между темными кривыми зубами исступленно бьется, колотится язык – казалось, что у Сынка вот-вот начнется эпилептический припадок.
– Псих, успокой его! – рявкнул Батя, опуская наконец крюки и отворачиваясь от гостя. – Оса, Охотник – назад, мотоциклы заводите. Псих, с Сынком останешься охранять. Мы – за Болотником. Химик, – старший Червь оглянулся на него, – потом за травой заедешь, не до тебя сейчас.
Через пару минут, упав на сиденье в кабине «Малыша», Андрей скинул куртку, через голову стянул рубашку, скомкал ее и принялся вытирать пот с груди и плеч. Пригоршня, заводя мотор, покосился на него.
– Проняло? – спросил он, приподняв бровь.
– Ты бы их рожи вблизи видел, – откликнулся Андрей. – Они ж… Ну, короче, наркоманы натуральные, и этим все сказано. Давай, давай, быстрее, Никита! Уезжаем отсюда.
– Едем уже, не нервничай. – Пригоршня повел «Малыша» так, чтобы въехать по склону обратно на шоссе. – Я в прицел за вами следил, но… Если б они вдруг все на тебя разом полезли, не успел бы, конечно. Тем паче наркоманы не очень к боли чувствительны. А чего там самый маленький дергался и по земле катался?
– Припадочный потому что. Никита, ну быстрей же!
– Да едем, едем уже.
Броневик, вернувшись к тому месту, где склон из вертикального становился наклонным, начал взбираться по нему. Раздалось тарахтение, и они увидели два мотоцикла: один с коляской, другой без. На первом сидел Оса, а в коляске – Батя, на втором – Охотник. У старшего Червя был небольшой ручной пулемет, у остальных обмотанные тряпками обрезы с широкими стволами.
– Ну, сейчас начнется, – сказал Андрей.
– Что начнется-то? – возразил Пригоршня. – Болотника нет еще…
– Значит, скоро будет. И нам лучше не находиться там, где он с Червями встретится.
Почти одновременно броневик с двумя мотоциклами оказались на шоссе – и рванули по нему в противоположных направлениях.