Глава 14

От тяжелой стальной двери, прошитой композитными вставками, с запором в виде штурвала, как на подводной лодке, на первый ярус бункера вела узкая металлическая лесенка в шесть ступенек. Стены, выкрашены в грязно-синий цвет. Старая масляная краска местами облупилась, выставив напоказ серый, шершавый бетон. Под потолком горели длинные люминесцентные лампы. Сколько им лет и почему они по сей день не перегорели – одному Люциферу известно. Если, конечно, Зона входит в сферу его непосредственных интересов.

– Вы не поверите, что я тут нашел! – возбужденно заговорил встретивший группу у порога Шрек. – Это бесценные материалы!

– Бесценные – значит, никто за них копейки не даст, – по-своему прокомментировал ситуацию Вервольф.

– Нет, нет, нет! – быстро замахал руками Шрек. – Я имел в виду не продажную стоимость! Это – информация о проекте «О-сознание»! Все три Радара имеют к нему самое непосредственное отношение!…

– Ты проходы на нижний ярус проверил? – перебил американца Журналист.

– Нет, а…

– Ну, так возьми своего приятеля, – Журналист кивнул на Гейтса, – и проверь. Если есть возможность – заблокируйте. Нет – поставьте детекторы движения. И такие, чтобы, случись что, выли, как черти. Я же сказал, на нижнем уровне псевдогиганты гнездятся. Вот весело-то будет, если они нас почуют и вылезут наверх поразвлечься.

– Псевдогигант в этом проходе застрянет, – недоверчиво прищурился Вервольф.

– Взрослый – да. Но с тебя и малыша хватит.

– Ясно, – Шрек кивнул Гейтсу. – Центр управления – прямо по коридору. Сразу увидите – раздвижные застекленные двери.

Гейтс отдал свой рюкзак Мухе, и оба американца свернули в левый проход.

– Ты сказал «гнездовье псевдогигантов», – напомнил Журналисту Гупи. – Это, что ж, выходит они яйца откладывают?

– Нет, это я так сказал. Просто их там очень много, и маленьких, и больших… Хотя, – Журналист через капюшон почесал затылок. – Кто их знает, может быть, и откладывают.

– Ну, если уж даже ты не знаешь… – усмехнулся Вервольф.

– А про Зону никто ничего не знает, – перебил его Журналист. – Только некоторые делают вид, что в чем-то разбираются.

– Вроде тебя?

– Вроде меня… А теперь еще американцы эти…

– А что американцы? – удивился Муха. – Они хорошие ребята.

– Где вы их подхватили?

– В научном лагере.

– Что, вот так прямо пришли и сказали, пошли с нами, мужики?

– Нет… – Муха искоса глянул Рикошета. «Монолитчик» шел, сгибаясь под тяжестью рюкзака, одной рукой опираясь о стену, другой – на автомат, который он держал за ствол. – Их Рикошет нашел.

– Как это, нашел…

Муха снова посмотрел на приятеля. Тот явно не имел желания разговаривать.

– Ему бы лечь, – сказал Гупи, имея в виду Рикошета.

– Ага, – кивнул Муха. – Ща, найдем местечко…

– Нет, – прохрипел Рикошет. – Я со всеми.

– Ну, ладно, – не стал спорить Муха.

Они остановились перед раздвижными дверями, о которых говорил Шрек.

За дверями – большое, просторное помещение с офисными столами без тумб, выставленными по периметру. На каждом столе – плоский компьютерный монитор, пленочная клавиатура, лазерная мышь. Явно, не наследие развитого социализма. Шнуры от мониторов вились вдоль ножек столов и уходили в отверстия в полу. И все. Никакой дополнительной оргтехники – ни принтеров, ни факсов, ни телефонов. Никакой обычной мелочевки – скрепок, карточек, исписанных листов бумаги, авторучек, карандашей. Не говоря уж о фотографиях в рамочках и сувенирах, которыми любят захламлять столы программисты и офисные работники. Здесь – армейский порядок. И, к тому же, не показной.

Судя по зеленым огонькам на панелях мониторов, все они подключены к источникам питания и серверу. Два включены. По-видимому, те, с которыми работал Шрек. На один выведена схема управления Радаром. Гупи только краем глаза взглянул и сразу понял, что ему в этом никогда не разобраться. На втором – таблица. То ли график какой, то ли инструкция. Разбираться не было желания. В углу каждого экрана – логотип. Большая буква «О» и надпись «сознание» по кругу. Проект «О-сознание».

Ну и хрен с ним!

Гупи кинул рюкзаки под стол, поставил рядом автоматы, подкатил кресло на колесиках и сел, вытянув ноги. Глаза прикрыл. Счастье – это покой. Когда в груди ослабевает струна, которая, ежели ты в Зоне, все время так туго натянута, что, кажется, вот-вот, тихо тренькнув, оборвется. Еще бы кружку свежесваренного кофе – и блаженству не было б предела.

Внезапно в голову ему пришла удивительная мысль.

Гупи даже привстал от неожиданности.

– Слушайте! Если здесь работали люди, значит, и столовая должна быть!

А в столовой, продолжил он мысленно, непременно должен быть кофе.

– Есть столовая, – кивнул, присаживаясь на свободное кресло, Журналист. – Только она на нижнем уровне. И склад продовольственный, если ты это имеешь в виду, тоже там был.

Гупи беззвучно выругался и снова упал в кресло.

Муха, между тем, помог Рикошету устроиться на полу. Постелил ему одеяло из теплозащитной фольги, сверху другим накрыл. Рикошет был бледнее, чем свежевыбеленный потолок. Глаза лихорадочно блестят. На лбу испарина. А на щеках и скулах – те же синюшные желваки, что прежде только на спине были. Один вырос так, что почти до переносицы дотянулся. И к доктору не ходи – не жилец. Ладно, лишь бы других не заразил. Хотя Журналист на сей счет, вроде бы, спокоен. Или он только за себя не беспокоится?

– Так, все же, как вы американцев нашли? – вернулся к прежней теме Журналист.

– Они возле нашей учебки крутились, – глядя в потолок, процедил сквозь зубы Рикошет. – Интересовались, не идет ли кто к АЭС.

– И тебе не показалось это странным. Американские солдаты, при их дисциплинированности…

– Неподалеку от нашей учебки есть сталкерский бар «Уловка 22», – объяснил Муха. – Его барыга по прозвищу Хеллер держит. Туда и «ботаники» из научного лагеря заглядывают, и, случается, вояки.

– А с чего вдруг эти двое америкашек к АЭС собрались?

– Да мне какое дело! – болезненно поморщился Рикошет. – Они шлем защитный притащить обещали. Из-за шлема мы их и взяли!

– Еще они пайков армейских целый рюкзак приволокли, – добавил Вервольф. – И новенькие инфравизоры.

Муха достал пистолет-инъектор, вставил в него пластиковую ампулу и «выстрелил» Рикошету в шею.

«Должно быть, обезболивающее, – подумал Гупи. – Или наркотик. Интересно, сколько еще Рикошет на наркотиках протянет? Сможет завтра на ноги подняться?»

– А чем тебе американцы не нравятся? – спросил Гупи у Журналиста.

– Слишком уж интересуются тем, до чего им не должно быть дела.

– Ну, мало ли… – пожал плечами Гупи. – Люди разные.

– И я о том же, – кивнул Журналист.

«Странно, – подумал Гупи, – он даже в помещении капюшон не скинул».

Почти бесшумно разошлись в стороны стеклянные двери.

– Порядок, – радостно сообщил, войдя в комнату, Шрек. – Два главных прохода на нижний уровень мы перекрыли. Двери крепкие, замки надежные – выдержат.

– В любом случае, услышим, если их выламывать начнут, – добавил Гейтс.

– Есть еще металлическая лесенка, ведущая к каким-то в хлам разнесенным подсобкам. Но там такой узкий проход, что двое человек с трудом разойдутся. Мы там на всякий случай датчик поставили.

– Молодцы, – похвалил вояк Журналист.

Голос у него спокойный, ровный, невыразительный. Безвкусный, как студень на желатине.

– А вода здесь есть? – спросил Муха.

– Вторая дверь направо – туалет, – кивнул Шрек. – Канализация и водопровод, как ни странно, работают. Не знаю, какого качества вода…

– А, какая, к черту, разница, – Муха закинул на плечо ремешки от двух больших фляг и вышел в коридор.

Гейтс посмотрел сначала на Журналиста, сидевшего, низко наклонив голову, затем на Гупи, развалившегося в кресле, раскинув ноги в стороны, на Вервольфа, сидящего на корточках и разбирающего вещи в рюкзаке, и, в самом конце, на лежащего на полу Рикошета.

– Ну, так какие у нас теперь планы?

– У командира спроси, – коротко кивнул в сторону Рикошета Журналист. – Я предлагаю здесь выброс переждать. Место надежное – ни одна тварь не сунется.

– Ладно, – с трудом разлепил спекшиеся губы Рикошет. – Так и сделаем. Если выброс случится завтра до полудня, мы к ночи успеем до моего схрона добраться. Там и заночуем.

– Ну, тогда, время у нас есть.

Шрек плюхнулся в свободное кресло и, оттолкнувшись носками от пола, подкатил к столику с включенным монитором.

Повторив его маневр, Гейтс оказался возле другого столика.

Изредка перебрасываясь короткими фразами на английском, американцы принялись сосредоточенно стучать по клавишам.

Вернулся Муха. Налил в большую металлическую плошку воду и сунул в нее кипятильник.

– Чай кто будет?

– Вот, если бы ты кофе предложил, – мечтательно улыбнулся Гупи.

– Для тебя, Гупи, все, что угодно. Держи.

Муха кинул сталкеру пакетик растворимого кофе. Со сливками и сахаром.

– Это, Муха, не кофе, а странный напиток коричневого цвета. – Пакетик полетел назад. – Вервольф, ты в курсе того, кто пьет растворимый кофе из пакетиков со сливками и сахаром?

– Педики! – моментально среагировал «грешник».

– Ну, может быть, – немного подумав, согласился Гупи. – Муха, у тебя, наверное и, чай в пакетиках?

– А, иди ты, – отмахнулся «монолитчик».

Вервольф заржал, как будто его семеро щекотали. И, загасив окурок, достал из пачки новую сигарету.

Минут через пятнадцать Гейтс встал и подошел к своему рюкзаку.

– Ты бы не курил здесь, – сказал он, обращаясь к Вервольфу, от нечего делать смолившего одну сигарету за другой.

– Пошел ты, – вяло отмахнулся «грешник».

– Я не о себе, а о нем беспокоюсь, – американец кивнул на лежащего с закрытыми глазами, не то спящего, не то провалившегося в беспамятство, Рикошета.

– А, ему уже все равно, – безнадежно, а может, безразлично махнул рукой Вервольф.

Гейтс благоразумно не стал продолжать спор. Достав из кармашка рюкзака прибор, размером с мобильник, он вернулся на свое место. Подсоединив к прибору разъем с тянущимися от него проводами, он развернул монитор к себе задней крышкой и принялся ловко отвинчивать винты.

– Эй, ты чего это удумал? – окликнул вояку Гупи.

– Хочу подсоединиться к серверу.

– На фиг?

– Чтобы перекачать на переносной носитель имеющуюся информацию, – ответил, не прерывая своего занятия, Гейтс.

– Завязывай с этим.

Гейтс быстро глянул на Гупи поверх монитора и улыбнулся. Очень дружелюбно улыбнулся. Так улыбаться умеют только предатели.

Гупи как бы невзначай взял стоявший неподалеку автомат и положил себе на колени. При этом палец его лег на курок, а ствол, вроде бы сам собой, оказался обращен в сторону Гейтса.

– Я сказал – завязывай. Поставь все винтики на места, разверни монитор обратно. В общем, сделай все, как было.

– А в чем проблема? – непонимающе посмотрел на Гупи Шрек.

– Я много раз имел возможность убедиться в том, что в Зоне умные, как правило, живут гораздо дольше дураков. А отличает одного от другого то, что умный никогда не сует нос, куда не следует.

– Весьма любопытное наблюдение, – с серьезным видом наклонил голову Шрек. – Вот только к нам это какое имеет отношение?

– Ты знаешь, как отключить Радар. Верно?

– Да, – кивнул Шрек.

– Что тебе еще нужно?

– Я пока даже предположить не в силах, какая информация может находиться на главном сервере Радара.

– Тем более. Зачем туда лезть?

Шрек непонимающе развел руками. Посмотрел на замершего в ожидании с отверткой в руке Гейтса, затем – снова на Гупи.

– Быть может, никто до нас еще не подходил так близко к разгадке тайны проекта «О-сознание». Тебе разве не интересно?

– Нет, – качнул стволом автомата Гупи. – Какое это ко мне имеет отношение?

– Быть может, это имеет отношение не только к тебе или ко мне, а ко всем, живущим на этой планете.

– Перебор с патетикой, – усмехнулся Вервольф.

– Мне нет дела до планеты Земля. Спасением мира занимается Джеймс Бонд на пару с Человеком-пауком. А я всего лишь сталкер, ползающий в Зоне, как жук в навозной куче. Главная и единственная моя задача – выжить сегодня и, по возможности, остаться целым завтра. Так что, ребятки, сделайте все, как было, а потом, может быть, поговорим.

Вояки переглянулись.

Шрек едва заметно кивнул.

Гейтс пожал плечами и принялся завинчивать винты на мониторе.

Шрек сел в кресло, развернулся спиной к включенному монитору и сложил руки на животе.

– Я слушаю тебя, Гупи.

– Нет, – рот сталкера едва не до ушей растянулся в безобразной ухмылке. – Это я тебя слушаю, Шрек. Если, конечно, тебе есть, что сказать. Какого хрена вы полезли на сервер?

– Тебе известно, что представляет собой проект «О-сознание»? – вопросом на вопрос ответил американец.

– В общем виде, – ответил сталкер.

Гейтс завинтил последний винт и развернул монитор, как полагается. Покрутив в руках портативный информационный накопитель, вояка сунул его в нагрудный карман.

– Есть информация, что причиной взрыва четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС стал некий эксперимент, который проводили ученые из закрытого военного института. После того как из зараженной зоны было эвакуировано все население, военные развернулись здесь вовсю. Да ты и сам знаешь, сколько тут вокруг подземных бункеров, брошенных армейских складов и казарм. Те же Радары не сами по себе появились. Их построили, чтобы продолжить исследования. Второй взрыв, судя по всему, был также спровоцирован неудачным экспериментом…

– С чего ты взял, что эксперимент оказался неудачным? – перебил американца Журналист.

– Потому что в результате вокруг Чернобыльской АЭС образовалась та Зона, которую мы сейчас знаем.

– А что, если так и было задумано?

– Что? – растерянно хлопнул ресницами Шрек.

Журналист оперся локтем о колено и чуть подался вперед.

– Ты вот все говоришь о каком-то эксперименте, а сам ведь и понятия не имеешь, что именно он из себя представлял. Быть может, это как раз и была попытка открыть проход в другое измерение, откуда в Зону хлынули те самые существа, которых мы совершенно неправильно и неграмотно называем мутантами. Любой образованный человек, знакомый с основами молекулярной биологии, знает, что мутация никак не может проявить себя на протяжении жизни одного поколения. Или, к примеру, те же зомби. Их появление никакой мутацией не объяснишь.

– Поэтому-то и важно узнать, чем занимались здесь военные и ученые! – азартно хлопнул в ладоши Шрек.

– Важно – для кого? – тихо спросил Журналист.

– Для всех людей!… Для человечества!

Журналист хохотнул негромко.

– Слушай, хватит нам тут заливать про человечество. Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что, если тебе удастся выбраться из Зоны живым и в кармане у тебя будет лежать накопитель, набитый информацией о проекте «О-сознание», ты первым делом выложишь ее в открытом доступе в Интернете?

– Вопрос некорректен, – натянуто улыбнулся Шрек.

Гейтс поднял ногу и постучал отверткой по каблуку.

– А я бы так и поступил, – подал голос Муха.

– Вот видишь, – указал на него Журналист. – А ты, выходит, собираешься продать информацию о проекте? И уже знаешь кому?

– Деньги поровну! – стукнул кулаком по полу Вервольф.

– Нет-нет! – протестующе замахал рукой Шрек. – Вы все неверно меня поняли! Мы с Биллом не собираемся торговать информацией о проекте «О-сознание»… Но и выложить ее в открытом доступе тоже, согласитесь, было бы глупо.

– Значит?…

– А что это значит? – непонимающе скривил губы Вервольф.

– Постойте, – поднял руку, призывая всех успокоиться, Гейтс. – Давайте не будем делать скоропалительных выводов. Это пока еще ничего не значит. Но мы имеем возможность получить уникальную информацию, относящуюся к одному из самых закрытых, самых засекреченных научных проектов современности. По сравнению с ним Филадельфийский эксперимент – детские игры в песочнице. К проекту, уже повлекшему за собой катастрофу, масштабы которой до сих пор реально не оценены. Зона, как все мы знаем, продолжает расти. И к чему это может привести? – Гейтс развел руками. – Российские власти не желают делиться информацией о проекте «О-сознание». Подходы к АЭС охраняют военные сталкеры. По официальной версии, они останавливают дураков, лезущих к черту на рога. На самом же деле они охраняют центр Зоны от незваных гостей. Почему? Быть может, потому что проект «О-сознание» все еще не закрыт? И именно там, в центре Зоны, на Чернобыльской АЭС, под грудами радиоактивного мусора зарыта главная тайна прошедшего тысячелетия?… Кстати, – американец бросил быстрый взгляд на мирно попивающего чаек Муху и отключившегося Рикошета, – есть данные, что сталкерский клан «Монолит» финансируется из того же источника, что и военные сталкеры.

Услыхав такое, Муха едва чаем не подавился.

– Ты чего гонишь-то! – заорал он на Гейтса.

– Считаешь, что я не прав? – американец усмехнулся. – Тогда объясни, откуда у «монолитчиков» новое обмундирование, амуниция, оружие?… У вас даже свои учебные лагеря имеются. Откуда все это? За чей счет?

– За счет клана! – гордо заявил Муха.

– А на чем твой клан деньги зарабатывает? Вон, Гупи артефакты из зоны таскает – тем и живет. А «Монолит» превратил Припять в форпост, дальше которого ни один сталкер не пройдет. А к АЭС только две дороги – либо через Припять, либо через Ржавый лес.

– Да?… А кто тебе, зараза, деньги платит? Какого черта ты с нами потащился? Просто так, из любопытства? На Монолит поглазеть?… Экскурсант хренов!

Залпом выпалив все, что хотел, Муха сразу успокоился и снова взялся за кружку с чаем.

– Кто-нибудь в курсе, что это такое? – ногтем постучал по включенному монитору Шрек.

На экране была изображена гистограмма с двумя десятками разноцветных указателей.

– Ну, скажи, если такой умный, – насмешливо скривился Вервольф.

– Это схема работы Радара. Сейчас система полностью отключена. И режим молчания следует подтверждать каждые сорок пять минут. Если очередного подтверждения не последует, Радар снова заработает в автономном режиме. Но, если перевести его в режим ручной работы, то можно, во-первых, расширить радиус охвата настолько, что излучение Радара накроет и Дэд-Сити, и Припять. Во-вторых, можно варьировать типы излучения. Всего одним-двумя легкими касаниями клавиш, я могу вызвать у людей, находящихся в зоне действия Радара, приступ тупой и бессмысленной агрессивности. А могу, наоборот, сделать их умиротворенными и покладистыми. Могу вселить в их души любовь или ненависть, причем не абстрактное чувство, а направленное на какой-то вполне конкретный объект. Могу заставить всех их скинуть штаны и начать заниматься любовью с кем попало. Могу заставить петь песни, ни слов, ни мелодий которых они не знают. То же самое касается и зомби. Эти серенькие кнопки, – Шрек нежно провел кончиками пальцев по краю клавиатуры, – способны превратить человека, нажимающего на них, в господа бога. Единственное ограничение – радиус действия Радара. А теперь представьте, что есть Радар или несколько Радаров, способных накрыть своим излучением целую страну. А то и всю планету… – Шрек выдержал паузу, надеясь, что она поможет каждому в полной мере осознать весь драматизм ситуации. – Управление сознанием людей на расстоянии – вот в чем суть проекта «О-сознание».

– Это ты только сейчас понял? – спросил Вервольф.

– Какое это имеет значение? – нахмурился Шрек.

– Да я просто так спросил, – дернул плечом «грешник». – Мне, собственно, по фигу.

– Что именно? – не понял американец.

– А все, – махнул рукой Вервольф. – Радары, власть, правительство, президент и министр культуры, в особенности. Ты думаешь, я чего ради в Зону залез?… А он? – «грешник» ткнул дымящейся сигаретой в Гупи. – Или он? – той же указкой – в Муху. – Думаешь, от очень хорошей жизни?… Это тебе, козел, так хорошо живется, что ради острых ощущений голой жопой на ежа сесть хочется. А мы каждый день боремся за существование. Что по эту сторону кордона, что по другую. Ты бы пожил, буржуй, год хотя бы в моем родном городе, да на той зарплате, что я получал, с матерью старой и сестрой-инвалидом – враз бы всякое желание справедливость искать исчезло б!… А то, тоже мне… – Вервольф нервно пальцами щелкнул. – Мир он спасать собрался… Говно это, а не мир. И не стоит он того, чтобы его спасать… Понял, что ли?… А, ну тебя!

Вервольф раздавил сигарету пальцами и зашвырнул ее под стол.

Речь сталкера произвела на американцев впечатление. Не совсем то, на которое он рассчитывал, но произвела. Во всяком случае, снова заговорили они не сразу.

– Я думаю, нам следует спокойно обсудить сложившуюся ситуацию, – медленно начал Гейтс. – Поскольку мы, все-таки, партнеры…

– В общем, так, – хлопнув ладонями по коленкам, бесцеремонно перебил американца Гупи. – Вы, ребятки, как я погляжу, плохо понимаете, во что ввязались. Если все вы, – небритым подбородком сталкер обвел присутствующих, исключив из общего круга лишь Журналиста, – добровольно подписались на эту глупость, то меня заставили идти с вами под прицелом автомата. Я знать не знаю, да и знать не хочу, что у каждого из вас на уме и зачем вы тащитесь к АЭС, но моя единственная цель – остаться в живых. Если бы я мог, то повернул бы назад. Но для одного это равносильно самоубийству. Остальные же… – Пауза. Гупи коротко кивнул. – Я так и думал. Остальные окончательно выжили из ума и желают продолжить свой путь. Значит, я вместе со всеми мечтаю добраться до Монолита. Потому что это единственный, хотя и очень сумеречный шанс, не отдать раньше времени душу Черному сталкеру. В отличие от вас, дилетантов, я знаю, как нужно вести себя в Зоне, чтобы остаться живым. Главное правило – не трогать ничего, о чем не имеешь представления. И сервер этого Радара как раз та самая штука, прикасаться к которой категорически запрещается.

– Но почему? – возмущенно всплеснул руками Шрек.

– Потому что я не знаю, к чему это может привести.

– Я за все отвечаю! – ткнул себя пальцем в грудь Гейтс.

– А кто ты такой? – прищурившись, посмотрел на него Вервольф.

– Резонный вопрос, – согласился с «грешником» Гупи. – Ты здесь оказался случайно, и имя твое «никто». А я ради твоей забавы рисковать своей жизнью не намерен. Это понятно?

– Представь себе, – чуть подавшись вперед, Шрек проникновенно заглянул Гупи в глаза. – Что если такие же Радары уже работают вне Зоны?

– Ну, судя по тому, что творится в мире… – сталкер задумчиво почесал пальцем за ухом. – Это могло бы многое объяснить.

Вервольф захохотал так, что подавился табачным дымом и закашлялся.

– Гупи, – с досадой качнул головой Шрек. – Я говорю серьезно…

– Я тоже, – не стал даже слушать его сталкер. – И я самолично пристрелю первого, кто без моего ведома коснется клавиатуры.

– Это просто безумие какое-то! – с досадой всплеснул руками Гейтс.

– Это Зона, приятель, – спокойно ответил ему давно уже молчавший Журналист. – Просто – Зона. Привыкай.

Категория: Алексей Калугин - Мечта на поражение | Дата: 8, Июль 2009 | Просмотров: 750