Часть третья — Цейтнот. Глава 12
Из протокола совещания командующего группировкой:
…согласно графику приступили к осуществлению разведывательной операции в районе Радара силами отдельной группы военных сталкеров из состава 3-го отряда. Во время последнего сеанса связи группа находилась в районе холмов. Больше на связь не выходили. Когда стало ясно, что группа исчезла, принял решение отправить двух разведчиков на поиск пропавших. В семнадцать тридцать одну поступил доклад: «Следы группы обнаружил, обрываются у холма в квадрате 3680, аномалий не наблюдаю, остатков снаряжения, стреляных гильз не наблюдаю, жду дальнейших указаний». В дальнейшем разведчики на связь не выходили.
Монолитовцы ухватились за штангу на кормовой части, и только сейчас я заметил, что задняя пара металлических колес не стоит на рельсах. Один из бойцов показал два растопыренных пальца, Бугров махнул нам с Лабусом, мы шагнули к дрезине, а офицер вместе с Третьим взяли под прицел дверь.
Вместе нам удалось поставить машину на рельсы, все, кроме Бугрова и Четвертого, забрались на платформу. На левом краю стоял нехитрый блок управления простейшими шкалами — скорость, расход топлива, — с другой стороны в захватах лежала пара красных баллонов, похожих на большие огнетушители. Их патрубки опоясывали заднюю часть дрезины и заканчивались раструбами по углам платформы. Вот так — реактивная тяга. Отсюда я не видел, но сразу решил, что такие же раструбы есть и впереди. Не разворачивать же каждый раз дрезину, слишком тяжелая.
На приваренных к платформе сиденьях висели ремни безопасности. Сидений этих было пять: четыре пассажирских и одно для управляющего платформой — сзади, на небольшом возвышении. А нас — семеро…
Второй и Третий, усевшись впереди, стали пристегиваться. Мы с Лабусом заняли кресла за ними, я знаком показал Анне, чтобы садилась ко мне на колени, Положив рюкзак под сиденье, передвинул винтовку на грудь, но потом снял — все равно мешает. Распустил страховочный ремень; Аня села, обхватила меня за шею, я перебросил ремень через ее ноги и затянул пряжку, но не слишком туго.
«М4» я сунул под сиденье рядом с рюкзаком. Лабус упер приклад «Миними» в рифленый пол между ступней.
Я посмотрел через плечо. Бугров занял место машиниста, Четвертый встал за ним между баллонами и блоком управления, ухватившись за поручень на кресле командира, прицелился в дверь.
Бугров, перещелкнув пару тумблеров, задумался — значит, не знает точно, как этой реактивной дрезиной управлять. Может, и не был здесь ни разу? Я внимательно наблюдал за ним. Он вернул один тумблер в прежнее положение, вдавил кнопку на пульте, и когда послышалось шипение, взялся за изогнутую ручку. Это, наверное, акселератор. Интересно, стоп-кран там тоже имеется?
И в этот момент из темноты впереди нас прилетел камень. Просвистев между сиденьями, угодил в затылочную часть шлема Четвертого — тот беззвучно кувырнулся с платформы. Лабус крякнул, завозился, поднимая пулемет. Я обернулся так резко, что если бы не ремень, сбросил бы Аню с колен. Просканировал местность… Три треугольника вдали, расплывчатые и бледные, на максимуме возможностей БТС. Бюреры, скорее всего, — кто еще в подземельях любит жить и камни швыряет черт-те куда.
Стоп, а почему треугольники? Выходит, система разными иконками цели помечает? Или она именно бюреров выделяет среди других, потому что они активно излучают какие-то особые волны, связанные с их телекинетическими способностями?
Я дал трансляцию на мониторы сидящих впереди монолитовцев, и Второй тут же выстрелил.
Пламегаситель съел выхлоп, но легкая вспышка пробилась сквозь него, на миг озарив туннель.
Четвертый, прижав к шлему ладонь, запрыгнул на платформу, Бугров придержал его за плечо. Под днищем загудело, что-то громко треснуло. Из раструбов вырвались острые синие струи, и мы стартовали.
Реактивная дрезина рванулась вперед не со скоростью гоночного болида, но довольно резво. Меня вжало в спинку. Рюкзак поехал назад, лязгнула винтовка, но я наступил на цевье, не позволив ей скользнуть дальше. Лабус что-то забормотал — он ненавидел большую скорость, его от этого тошнило.
Туннель полого изогнулся, я разглядел между шпал истекающего кровью бюрера — Второй не промахнулся. Дрезина пронеслась над карликом, слегка накренилась, колеса с одной стороны застучали чаще, потом туннель вновь выровнялся. На проекции была лишь свернувшаяся в бесконечную трубу сетка. Может, это единственный бюрер здесь? Хотя они ведь таборами кочуют, никогда не слышал про бюрера-одиночку…
Аня поерзала на моих коленях, садясь удобнее, и прямо перед собой я увидел ее профиль, совсем близко. Нельзя, чтобы девушка с нами до самой станции шла. Меня будто ледяной волной окатило — внезапно появилось предчувствие, что она погибнет. В таких операциях неподготовленные люди не выживают. Я тряхнул головой — прекрати! Ты не знаешь, что и как будет дальше, а пока что она жива. Но все равно, надо как-то задержать ее, заставить остаться.
Облако мелких красных треугольников наплыло на проекцию спереди, будто стая мошкары, и тут же платформа вылетела в кишащий бюрерами зал. Вдоль стен то тянулись мостки и лестницы, под потолком были подвешены решетчатые балки.
— Держись! — Я подался вперед. Аня нагнулась, схватив винтовку, сунула мне. Я развернул оружие стволом вбок, хотя стрелять, когда на коленях кто-то сидит, неудобно, и уж тем более невозможно нормально прицелиться.
Засвистели камни, одни пронеслись над головой, друтие заколотили по платформе. Лабус охнул. Аня начала отстегивать ремень. Второй с Третьим открыли огонь, каждый целился в свою сторону — вспышки замигали по краям платформы, пули врезались в бетон, железо и карликов.
Я повел стволом за бегущей по мостку фигуркой, выстрелил, не попал. В ногу ударил камень. Мы преодолели половину станции, когда Лабус упер приклад «Миними» в сиденье между ног, направил ствол наискось вверх и дал длинную очередь. Впереди под потолком перекрещивались несколько балок, там стояла четверка бюреров, напарник первым заметил их. Пули ударили в железо, очередь пошла дальше, сбила двух карликов, одного подбросила, впечатав в потолок. Последний метнул в нас кусок металла, пули подрубили кривые ноги, и он свалился вслед за остальными.
Ржавый брусок врезался в шлем Второго, тот откинулся на сиденье, голова свесилась набок. Трое бюреров рухнули на рельсы, передок дрезины ударил в них, одного отшвырнул, двух подмял, вдавив в бетон между шпалами.
Но последний свалился на дрезину.
Он упал на голову Третьего как мешок с опилками. Вот только у этого мешка были руки и ноги, а еще — зубы. Сектант попытался спихнуть карлика, тот вцепился когтями в его лицо, рванул монитор на кронштейне, полоснул по глазам и прыгнул на нас. Выпустив пулемет, Костя перехватил его в воздухе.
Карлик был крупный, пузатый, с крепкими кривыми ножками и мускулистыми руками. Он встал на коленях напарника, схватившись за его воротник, отклонился, будто человек на доске с мачтой, поймавший ветер. Широко размахнулся и подался вперед. Кулак, описав дугу, врезался в лицо. Взлетело облачко кровавых брызг, голова Кости дернулась назад, шлем стукнулся о спинку. Аня, наконец справившись с ремнем, соскользнула с моих коленей и присела, почти прижавшись лбом к полу, накрыла голову руками. Я провернул «М4» над ее спиной, пламегаситель уперся в бок карлика. Все еще сжимая ворот Лабуса и занеся руку для второго удара, тот повернул ко мне морщинистую морду. Я нажал на спусковой крючок.
Звук был такой, будто стреляли, вдавив ствол в подушку. С глухими шлепками пули пробили тушу, и бюрера снесло вбок. Перелетев через край платформы, он врезался в парапет, сполз с него.
Произошло это на самом краю зала. Льющиеся со всех сторон гулкие звуки, удары камней и топот ног внезапно сменили тональность, стали тише и глуше. Дрезина влетела в новый тоннель, более узкий, чем первый. Аня встала, придерживаясь за мои колени, протиснулась в узкое пространство между передними сиденьями и склонилась над Вторым, не подающим признаков жизни.
Бугров спросил:
— Целы?
— Целы?! — возмутился Лабус и повернул ко мне голову. Удар бюрера пришелся в скулу, чуть левее — и край шлема защитил бы Костю, чуть выше — карлик сломал бы кронштейн монитора. Скула потемнела из-за лопнувших сосудов, по губам бежала кровь — скорее всего, он зубами рассадил себе щеку изнутри.
— Нет, ни хрена я не цел!
Сглотнув, Лабус нагнулся вперед, уперся локтями в колени и закрыл ладонями глаза.
— Мутит? — спросил я. — Смотри, чтоб не вырвало прямо здесь.
— Не люблю, когда быстро, — проворчал он в ответ.
Я встал, придерживаясь за спинку сиденья. Дрезина с гудением неслась по туннелю, стучали колеса, ветер бил тугим потоком. Я огляделся. Третий направил стрелковый комплекс вперед по ходу движения, Четвертый целился назад. Бугров глядел над нашими головами, Аня склонилась над неподвижным Вторым. Я заметил, что его шлем треснул… и тут же обратил внимание на проекцию БТС. Когда появились бюреры, совсем позабыл про нее — эту драку со швырянием камней и беспорядочной пальбой во все стороны нельзя было назвать боем в нормальном смысле, там не было никакой тактики, которую удобно выстраивать, исходя из данных электронной системы. Но теперь я вновь обратил внимание на картинку и увидел, что зеленый кружок Второго подрагивает, легкие волны пробегают по нему. Это еще что такое? Я пригляделся к проекции, одновременно рассматривая бойца. Интересно было видеть разом изображение внутри головы, будто окно операционной системы, развернувшееся прямо в мозгу, и реальные объекты окружающего мира — наложенные друг на друга, но не мешающие воспринимать информацию из обеих «реальностей».
Аня попыталась расстегнуть шлем Второго, неловко дергая ремешки. Бугров сказал:
— Нет, не снимай.
Она вскинула голову, возмущенно глянула на него, но ничего не сказала. Второй пошевелился. Между мною и Лабусом протянулась рука Бугрова с медпакетом. Аня взяла его, достала свернутый бинт и стала протирать лицо бойца от набежавшей из-под шлема крови. Транслируемый МЭПом зеленый кружок вновь задрожал, почти стерся с проекции, потом модуль электронного позиционирования восстановил работу — иконка Второго возникла опять.
— Бугров, что впереди? — спросил я.
— Почти приехали.
— Куда выводит этот туннель?
— Мы не знаем, впереди завал. Ветка, вероятно, принадлежала какой-то правительственной лаборатории.
Второй более или менее пришел в себя, а вот Костю до сих пор мутило. И дело было не в синяке на лице — от скорости ему стало совсем дурно. Я даже не стал подшучивать над ним, такой у него был больной вид, хотя вообще-то эта слабость Лабуса когда-то служила для группы источником неиссякаемых острот, которые он воспринимал с меланхоличным спокойствием.
Второй и Третий включили наствольные фонари, направили лучи вперед — на дрезине будто зажглись фары. Туннель часто изгибался, отраженный рельсами свет сигнализировал о том, когда будет следующий поворот. Проекция вновь показывала бесконечную решетку-трубу.
Я попытался вычислить пройденное на дрезине расстояние, прикинул скорость… Неожиданно проекция выдала шкалу с черно-белыми квадратами и цифрами, рядом возник постоянно растущий столбик — расстояние. Это сколько же получается? Сетка разбита на сотки, столбик увеличивается по мере прохождения очередного квадрата. Значит, десять метров в отрезке. Я проследил за ростом шкалы на проекции, посчитал — получалось, миновали уже километра два.
Бугров повернул ручку акселератора, и дрезина стала замедлять ход. Офицер скомандовал:
— Приготовиться! Отстегнуть ремни!
Теперь платформа двигалась со скоростью километров пятнадцать в час. Мы-то спрыгнем, а вот Аня? Она присела сбоку от сиденья, я наклонился к ней и сказал:
— Внимательно слушай. Прыгаешь по направлению движения, ноги вместе, в коленях чуть согнуты. Сгруппируйся. Как коснешься земли, падаешь на тот бок, куда начнет вращать. Только не на руки, не вниз лицом.
— Я поняла, — сказала она, и тут же раздался голос Бугрова:
— Покинуть платформу!
Аня прыгнула, покатилась по бетону, и тогда я соскочил с платформы.
* * *
Я стоял спиной к удаляющейся дрезине, рядом подымались на ноги остальные. Бугров, прихрамывая, сделал несколько шагов вдоль рельсов, огляделся. Второй и Третий контролировали противоположные секторы, подняв оружие с включенными фонарями. Лабус повернул пулемет в сторону трех одинаковых дверей в стене за рельсами. Четвертый подошел к одной, присев на корточки, поставил рядом бокс с пробирками и раскрыл..
Звук реактивной тяги постепенно стихал. Интересно, сколько еще длится туннель… Не успел я подумать про это, как его наполнили скрежет и раскатистый грохот. Не просто удар — взрыв, наверное, газовые баллоны рванули.
Когда замок открылся, мы вошли в помещение за дверью: Четвертый, Бугров, потом я, Лабус, Аня, Второй и Третий.
Проекция до сих пор имела вид свернутой в бесконечную трубу сетки. С минуту мы двигались по коридору, пока не достигли места, где его под прямым углом пересекал широкий туннель. Бугров встал, оглядываясь. Лабус спросил:
— Что там?
— Похоже, потерялись, — сказал я и шагнул к офицеру. — Такого не должно быть?
— По схеме — не должно, — ответил Бугров.
Я оглядел тоннель — с обеих сторон тьма, в которой вязли лучи фонарей, где-то едва слышно капает вода. Аня протиснулась между нами, вышла на перекресток и спросила:
— А как должно быть на самом деле?
Офицер протянул ей планшетку, девушка рассмотрела картинку и сказала:
— Отойдите все. Назад в коридор, откуда пришли.
Мы попятились.
Фон проекции вместо зеленого стал белым. Вот черт, как же она это делает? Как-то настраивается на разные диапазоны… В затылке сильно кольнуло, я сморщился, почти полностью свернул проекцию. Стало легче.
По своду туннеля пробежала электрическая дуга — такая же, как у вертолета, из которого мы достали Анну. Зашипело, из бетона над головой вдруг вылупился светящийся шар, с треском отделился от потолка и поплыл по воздуху, рассыпая искры.
— Назад, не та дверь, — сказала Аня.
Бугров с Четвертым зашагали в обратном направлении, остальные посторонились, пропуская их, и направились следом.
Мы вернулись к месту, где спрыгнули с дрезины. В сферическом боксе осталось всего две пробирки. Бугров показал на другую дверь, Четвертый открыл ее. Оттолкнув монолитовца, я первым шагнул в проем, подняв фонарик. Проекция опять стала бледно-зеленой — и вдруг выдала десяток красных треугольников, приближающихся спереди.
— Прямо сто, десять целей, — сказал я. — Двигаются. Это стая бюреров, я подсвечу того, что в центре толпы, — и освободил проход, отойдя к стене.
Эхо донесло топот ног, в свете фонаря появились мутанты. Монолитовцы прошли мимо, встали впереди спинами ко мне. Я транслировал цель, и они дали залп. Вспышки огня лизнули своды, бюреров раскидало в разные стороны.
Аня сзади застонала. Я обернулся, вскинув винтовку, — решил, что на нее напал незаметно подобравшийся карлик, но там никогда не было, хотя девушка почемy-то прижалась к стене и закрыла лицо руками.
От взрывов туннель мелко затрясся, по стене пробежала узкая трещина.
— Что с тобой? — спросил я.
Лабус замотал головой, стряхивая со шлема землю и мелкие камешки.
— Вы там совсем мозги растеряли?! — заорал он. — А если сейчас завалит всех?! Из гранатометов в катакомбах, да еще и в четыре ствола!
Шагнув к Ане, я повторил:
— Что с тобой?
Она не ответила — лишь оттолкнула меня и отвернулась.
Монолитовцы вскрыли очередную дверь, Бугров первый нырнул в проем, скомандовал:
— За мной!
Схватив Аню под руки, мы с Костей побежали следом. Девушка вырвалась, толкнув теперь уже Лабуса, и он рявкнул:
— Тогда не отставай!
Включив фонарик на винтовке, я прокричал:
— Далеко до выхода?
Спереди донесся ответ Бугрова:
— По схеме — сто тридцать метров и одна дверь.
Увидев ее, мы остановились. Бугров с Четвертым занялись замком. Проскрежетала поворотная штанга, натужно скрипнули петли, и в туннель проник дневной свет.
Бугров не дал ни минуты отдыха. Один за другим мы выбрались из квадратного люка, Второй с Третьим закрыли его, и офицер сразу достал планшетку. Кинув взгляд на экран, крикнул:
— Радар близко — бегом, живо! Через семь минут включение основной установки!
На проекции было чисто, Радар остался в стороне, вокруг был редкий лес и холмы. Мы побежали. Ане стало получше, она не отставала. Дважды раздавался писк детектора, приходилось огибать аномалии.
На краю березовой рощицы Бугров наконец разрешил остановиться. Все тяжело дышали. Лабус сбросил рюкзак, лег на траву под деревом и задрал ноги, уперев каблуки в ствол.
Бугров сказал мне:
— Посмотри проекцию. Осталось десять секунд.
Я оглядел картинку. Ничего такого, привычная зеленая сетка, пологие параболы и прямые линии… Раздался неприятный сухой шелест — и фон пожелтел.
— Такой эффект у излучения Радара, — пояснил Бугров.
— И сколько еще я это смогу видеть?
— Метров пятьсот пройдем — и потеряешь. Фон станет обычным.
Все еще лежащий Лабус удивленно похлопал ладонью по шлему — тоже, должно быть, на фон обратил внимание — и протянул:
— Ага. А как эта желтизна на наши мозги повлиять может?
— Излучение Радара выжигает ганглии, — сказал Бугров.
Костя сел, кряхтя, помассировал колени. Я вопросительно глянул на него — все-таки напарник у нас санинструктор, а не кто-нибудь — и он пояснил:
— Ганглии — это типа скопление нейронов, нервные узлы.
Встав, Лабус похлопал себя по бокам, помахал руками и спросил у присевшей на корточки Ани:
— Ну что, красавица, нелегко быть десантником?
— Пока что — легче, чем я думала, — серьезно ответила она.
— Та ты шо? — с преувеличенным одесским акцентом произнес он. — Так это только пока, точно тебе говорю.
— Куда теперь? — спросил я у Бугрова.
Офицер опять показал планшетку, ткнул в экран сенсорным карандашом.
— Вот.
— А что за болото фиолетовое… — начал Лабус, заглядывая через мое плечо.
— Там зыбь, — сказала Аня. — Очень большая зыбь.
Я, Аня, потом Лабус вбежали в следующий коридор. Сзади донесся глухой стук — Второй и Третий захлопнули крышку люка. И тут же проекция задрожала, бледнея, в шлеме что-то едва слышно затренькало — сканер общего спектра перестраивался для работы в новых условиях, — и красные шестиугольники исчезли с нее, будто кто-то смел ладонью со стола игрушечные фигурки.
Проекция подрагивала, я едва различал линии координатной сетки; зеленые кружки других членов группы и желтый квадратик девушки стали бледными призраками.
Что-то неслышно щелкнуло — и картинка разгорелась ярче.
Через несколько шагов коридор закончился решеткой; Четвертый вскрыл замок на ней тем же способом, что и предыдущий, хотя теперь на это ушло куда меньше времени.
— Что это вообще такое? — спросил я у Бугрова, когда мы поспешили дальше. — Пробирки эти и колбы в замке?
— Ртутный анализатор.
Уточнять он не стал, а я решил больше не спрашивать. Получается, в колбах замка должен совпасть уровень жидкости, тогда пробирки — своего рода ключи… хитро придумано. Никогда о такой системе не слышал.
Вскрыв очередную дверь, офицер с Четвертым вошли внутрь, следом шагнула Анна, потом мы с Лабусом. Я приостановился, оглядываясь. Туннель напомнил участок метрополитена: высокие платформы для пассажиров и углубление с рельсами… вот только рельс и не было. Все зажгли фонари, лучи озарили бетонныe стены, лужи воды, остатки плитки — бежевые квадраты по большей части осыпались и грудами лежали по углам.
Третий со Вторым заперли дверь, и мы побежали, хотя теперь куда медленнее, чем когда преодолевали район, контролируемый беспилотником. Было душно и влажно, пахло плесенью. Звук шагов гулко разносился по большому помещению, лучи фонарей скакали из стороны в сторону, я крутил головой, глядя по сторонам. Мелькнула забитая досками дверь, густая паутина в углу, куча битой плитки, уходящие в темноту ржавые перила. А это что такое? Мне показалось — под стеной стоит скамейка с литыми узорчатыми ножками, и под ней лежит человеческое тело, раздувшееся от трупных газов. Или это мешок там какой-то валяется? Или куча чернозема? Луч фонаря ушел дальше, я вернул его обратно, но не увидел скамейки и того, что лежало под ней, они исчезли во мраке. Странное место! Метро под Радаром? Кто его здесь соорудил, зачем? Нет, конечно, это не обычное метро, скорее автономная ветка, построенная кем-то, чтобы преодолевать отрезок пути под землей. И появилась она наверняка задолго до того, как монолитовцы превратили Радар в выжигатель мозгов.
Третий, приотстав, бежал позади. Изредка луч его фонаря, описав дугу по сводам туннеля, исчезал из поля зрения: сектант проверял, не преследуют ли нас. На проекции я видел иконки спутников, зеленое и желтое, но не красное — БТС не высвечивала вражеские цели.
Впереди забрезжил свет, по сигналу Бугрова мы перешли на шаг. Он погасил фонарь, мы тоже. Несколькими короткими жестами офицер дал указания — нам с Лабусом досталось контролировать сектор вдоль стены.
Свет стал ярче, источник его находился по правую руку, тот участок взяли на себя монолитовцы. Аня шла возле меня, то и дело оглядываясь, вместе с Третьим наблюдая за тем, что творится сзади.
Наконец мы приблизились к длинной выпуклой лампе, установленной в нише на высоте головы. Под нею была приземистая дверь с обычным навесным замком, большим и ржавым. Двумя ударами Бугров сбил его и шагнул в сторону, подняв «Сааб», висящий на груди офицера на непривычно широком черном ремне.
Третий стоял позади, целясь вдоль туннеля. Второй с Четвертым распахнули дверь и скрылись внутри. Бугров шагнул за ними, потом я.
Еще один туннель — гораздо уже предыдущего и без пассажирских платформ. Низкий свод, лужи воды. Рельсы.
На них стояла дрезина с раструбами в задней части.