Часть первая — Дебют. Глава 3

Начальнику особого отдела штаба Объединенного Командования полковнику…
…исходя из материалов следствия N 3231-1/7. В связи с выявленными обстоятельствами: разработать список правил для командиров групп военных сталкеров, включая параграф девятнадцать. Запрос на подтверждения кода «ликвидация» командир группы шифрует персональным ключом. Ответ дублируется командиру группы…

Командир медленно валился на спину, Давыдов переводил пистолет на Захара.
Я уже сидел на правой пятке, согнутая в колене левая нога выставлена вперед, а в прицеле, в кружке голограммы видна фигура грушника и вспышки из пламегасителя его «М4».
Пули зашлепали по пню. Мои выстрелы опрокинули фигуру, маячившую в прицеле.
Большой разрядил магазин снайперки в направлении Давыдова, но тот успел спрятаться за деревом.
Еще несколько стволов ударили по нашей группе. Упав за пнем, я огляделся, пока ничего не понимая, но машинально отмечая: позиция плохая, мы слишком близко, мешаем друг другу, противник прижал к земле и деревьям, не позволяя толком вести бой. Противник! Никогда не думал, что назову так спецназовцев. Что происходит, контролер вас всех побери?! Почему они стреляют в нас? Ни одной здравой мысли в голове, никаких догадок…
Очередь перечеркнула пень, я сжался, потом резко подался влево, выставив ствол сбоку, выстрелил сквозь густую траву и сразу отпрянул. Надо отходить, но куда? Поляна, к которой мы вышли, находится километрах в трех от болот, сзади нас подпирает область, полная аномалий. Если взять на юго-восток и удалиться от поляны где-то на километр — судя по карте, попадем к заброшенной войсковой части.
И еще ведь третья группа есть. Они что будут делать, в кого стрелять? Долго ответа ждать не пришлось — на юге, по левую руку от меня, загрохотало. С окраины поляны в нас полетели пули. Веселая карточка огня получается! Клинч, огневой мешок, нам теперь путь только назад, в аномалии.
У Лабуса была неплохая позиция, он лежал в углублении между двумя соснами, растущими в виде буквы «V». Корни там подмыло, природа сама создала мини-окоп. Удобно устроившись, Костя стрелял по атаковавшим нас бойцам. Летящие с юга пули ложились в сосну слева от него, Лабус не обращал на них внимания, хотя не мог стрелять в ответ. А вот давыдовских Костя хорошо держал, но они все равно приближались к нам, хотя и медленно благодаря огню Лабуса. Короткими перебежками, от дерева к дереву — скоро подойдут на бросок гранаты.
Захар был ранен, Давыдов все-таки успел в него выстрелить. С этой позиции я видел, что связист сидит, привалившись к толстому стволу. Он затягивал жгут на правой руке — зажал один конец зубами, а левой наматывал резинку круг за кругом прямо поверх куртки. Оторвавшись от своего занятия, Захар глянул на меня, полез в жилет и достал гранату.
Дальше был неглубокий овраг, в нем притаился Марат. Его там трудно было подстрелить, но и он почти не мог вести огонь, рискуя получить пулю прямо в голову, как только выглянет.
Айдара я не заметил, а Большой находился впереди, за корягой, бойцы из третьей группы не давали ему высунуться. Хмурый расположился позади, ближе всех к дальнему краю поляны, его пулемет работал короткими очередями. Вот такая линия обороны, по форме больше напоминающая крест. Я не видел только Малого — где он?
Портативные средства связи вырубились, что-то в этом месте мешало их работе, может, близость аномального поля. Пришлось выкрикивать команду:
— Уступом, по змейке, отходим! Направление — восток, вдоль границы поляны!
Большой риск, но идти назад, в аномалии, я не хотел.
Лабус продублировал команду, за ним Марат. Хмурый не отозвался, и я вдруг понял, что пулемет его уже несколько секунд как молчит.
И тут же увидел бойцов третьей группы далеко слева — они бежали через поляну наискось, стреляя на ходу, между ними длинными прыжками мчался белый пес. Марат был ближе всех к ним, но высунуться не мог, лежал, вращая глазами, наверняка понимая, что к нему приближаются грушники, еще немного — и конец. Сейчас нас прихлопнут с фланга, причем меня — вторым после Марата, за пнем нелегко укрыться… Я повернулся, чтобы срезать их очередью, но чужие выстрелы зазвучали часто-часто, пришлось вжаться в землю, опустив голову. Я будто попал в воздушную мясорубку. Пространство содрогалось, клокотало, пули прошивали его — слева, справа, надо мной — рядом глухо стучало, они били в пень, выдирая щепу.
Бойцы сходились к нам с двух сторон, сжимая, будто плоскогубцами. Плечо обожгло, пуля пролетела по касательной, разорвала рукав куртки. Да пропади оно все пропадом! Привстав, я вскинул винтовку. Пули визжали, пень содрогался от ударов. Я повел стволом за бегущими через поляну спецназовцами, но тут первый из них, взмахнув руками, упал.
Донесся сухой звук выстрелов — кто-то открыл огонь с восточной, дальней оконечности поляны. Свалился второй боец, а после стрелок угодил в то, что раньше никто не замечал — прозрачное облачко горячего воздуха, висевшее низко над землей. Грушники третьей группы должны были пробежать мимо, но когда с востока раздались выстрелы, они заметались, дергая стволами из стороны в сторону, выискивая стрелка, и оказались в опасной близости от аномалии.
Жарка сработала. Огонь ударил вверх, концентрическая волна раскаленного воздуха покатилась, пригибая траву — та чернела, стреляя дымными струйками. Троих бойцов разбросало в разные стороны, двое вспыхнули факелами, у третьего занялась спина. Пули скосили тех, кого подожгла аномалия, а огненный фонтан съежился и погас. Выжившие грушники залегли, мы их не видели — трава так и не загорелась, но над краем поляны стелился дым, затрудняющий наблюдение.
Откуда-то сбоку вылетел белый пес с подпаленным задом, бросился к оврагу, бешено лая. Марат вскочил на колени. Сбоку из кустов выпрыгнул Айдар, метнулся на помощь хозяину. Белый зверь прыгнул, пасть разинулась — клыки уже почти впились в шею Марата, когда в воздухе блеснуло лезвие армейского ножа. Марат вытянул вперед руку, вцепившись в густую шерсть на груди пса, второй ударил снизу. Собака сама добила себя: когда клинок впился в брюхо, она в прыжке пропорола его. Донесся визг, морда ударилась в плечо Марата, он развернулся и пробросил пса дальше за овраг. Через мгновение злобно рычащий Айдар оказался рядом. Обхватив его поперек туловища, Марат упал обратно.
Когда жарка сработала и выстрелы на время стихли, Лабус смог дальше высунуться из-за сосны. Бойцы Давыдова вскочили, чтобы атаковать нас, прижатых к земле перекрестным огнем. Слишком поздно сообразив, что третью группу кто-то обстрелял, они попали под пулемет Кости.
Большой, перебежавший от коряги к приземистому дубу, высунулся из-за ствола и точным выстрелом снял одного грушника. Захар, затянув рану на руке, бросил гранату. Она взорвалась, кто-то из давыдовских упал, кто-то закричал — и в эту секунду общее течения боя неуловимо изменилось, будто качнулись весы. Теперь тактическое преимущество сместилось в нашу сторону, мы начали выигрывать время.
Большой отбежал назад, Захар наоборот вперед, мы очутились на одной линии. Костя крикнул:
— Прикройте!
Я перезарядил винтовку. Выставив ствол над раскуроченным пнем, полоснул очередью над землей. Лабус, пригибаясь, метнулся к носилкам, взвалил ученого на плечо и поспешил к восточной границе поляны. За ним, сжимая здоровой рукой оружие, то и дело оглядываясь, побежал Захар.
Костя упал, бросив ученого, развернулся и поднял пулемет. Тут же Захар опустился рядом с ним на одно колено.
— Пошел! — крикнул Большой.
Прижимая винтовку к груди, я бросился к ним, так, чтобы не перекрывать линии огня. Сбоку раздался лай Айдара, он выскочил из оврага и помчался параллельным курсом. Сзади стукнул выстрел, второй, пуля вжикнула над плечом; часто затрещала винтовка Захара, застучал «Миними». На краю зрения мелькнула фигура бегущего Марата. Магазин Захара опустел, вскоре смолк и пулемет Лабуса, но я уже упал между ними, перевернувшись через плечо, вскочил на колени. Ствол «М4» развернул в сторону противника.
— Пошел!!! — гаркнул я на всю поляну.
Вот, что такое «змейка с уступом». Большой побежал к нам, я увидел движение далеко позади него, в панораме прицела всплыл размытый контур — шлем распластавшегося в траве бойца — выстрел, шлем дернулся и пропал. Марат присел рядом, целясь, Айдар спрятался за его спиной и злобно лаял. Захар перезарядился и начал стрелять, рядом матерился Лабус, что-то заело в его пулемете. Тот, кто засел на восточном краю поляны, вел частый огонь по бойцам третьей группы, не позволяя им высунуться из дымящейся травы.
Большой оказался рядом, развернулся, присел.
— Пошел!
— Леха, давай! — гаркнул Лабус. — Захар!
Мы рванулись дальше, и тут же сзади заговорил «Миними».
Хмурого я заметил у поваленного дерева, ствол его пулемета был задран вверх и слегка дымился. Хмурый лежал, уткнувшись лицом в траву, сзади в шлеме зияло выходное пулевое отверстие — снайпер поработал, уроды! Я сжал зубы так, что свело челюсти. Если доберусь до того, кто такой приказ отдал — пристрелю на месте без всяких разговоров! Кто мог заставить наших спецназовцев по своим работать?!
За границей поляны мы побежали по длинной дуге. Большой прикрывал отход.
Как я и ожидал, стрелком, остановившим спецов, оказался Малой. Он не растерялся, когда услышал стрельбу в лесу, смекнув, что происходит, пошел на риск: обогнул поляну вдоль восточной стороны, а это метров двести будет, и вернулся обратно — как раз вовремя.
— Где командир? — на бегу спросил он.
— Убит, — сказал я, не глядя на него. — Хмурый тоже. Захар ранен в руку. Что впереди?
Второй номер снайперской пары доложил:
— По границе поляны чисто. Слева, двести метров, — кисель, а вперед, сто, — карусель висит. Дальше заросли, густые. Сейчас через них никак, нет времени продираться. Если взять к киселю, увидим звериную тропу, думаю, кабаны натоптали. Следов свежих нет, но по ней точно зверье ходит.
Только местных кабанов нам не хватало. Хотя если животные используют тропу, аномалий там нет, уже неплохо. Скорее всего, выведет она нас к войсковой части или к какому-то другому объекту в Зоне. Может, к поселку заброшенному, к постоянному лагерю одной из группировок или к руинам колхоза… Любые здания для нас — укрытие, которое группе ох как необходимо сейчас.
— Марат!
— Я! — отозвался разведчик.
— Давай с Айдаром в «голову». Захар, ты как?
— Та нічого, йти зможу.
— Лабус?
— Пыхтим, — легко ответил Костя. Незаметно было, чтобы тело ученого на плече как-то пригибало его к земле.
— Не тормозите, — сказал я.
Присев, запустил руку в боковой кармашек рюкзака, выудил моток стальной проволоки, достал «эфку» из жилета.
Остальные бежали дальше. Нагнавший меня Большой тоже остановился, сказал:
— Давай помогу.
Он тяжело, с присвистом, дышал. Большой вполне соответствует своему прозвищу: полноватый, высокий, спокойный. Вообще, они с Захаром похожи немного — не внешностью, поведением.
— Держи, — я передал снайперу гранату, сунул конец размотанной проволоки. Прыгнув через тропу, сделал петлю вокруг ствола молоденькой осины, кивнул Большому.
— Страви сантиметр, — сказал он.
Я ослабил петлю на дереве, выпустил короткий отрезок проволоки и опять затянул.
— И я им там сюрприз оставил, — Большой зло оскалился. — Такое макрамэ сплел… Одну они точно срисуют, но другие две зацепят! Леха, ну что за паскудство? Почему так? Командир, Карл, потом Хмурый — трое наших, а?!
— Позже, Большой, — через силу ответил я. — Обо всем поговорим позже, сейчас ноги уносим.
— Готово, — сказал он, закончив возиться с гранатой.
Мы присыпали «эфку» и петлю мхом с опавшими листьями. Я не слышал преследователей, все-таки профессионалы, но чувствовал, что они неподалеку и быстро приближаются.
Покончив с растяжкой, стали догонять группу. Не прошло и тридцати секунд, как за спиной грохнул взрыв — грушники нарвались на растяжку Большого. Минут пять лишних это нам дало — теперь они будут медленно идти, вглядываясь в заросли и деревья перед собой. Знать бы, сколько их осталось… Я прикинул: одного сам положил, двоих или троих Малой, одного Большой снял. Итого: минус четыре, может и пять. В аномалии трое загорелись, двоих из них Малой ухайдакал точно… А было грушников восемнадцать, выходит, уже двенадцать или даже одиннадцать, плюс одна собака. Ну а нас — шестеро и «груз триста». Надо срочно искать укрытие, стены какие-нибудь, они догонят нас за десять минут. По Зоне особо не побегаешь, не та территория.
Мы бежали дальше прежним порядком, шурша листьями, то и дело оглядываясь. Я вспомнил, как-то однажды загнали одного сталкера на Агропром, и он успел спрятаться где-то в подвалах. Вели его с километр по Зоне, собак еще тогда не было в составе патрульных групп. А сталкеру, заразе, повезло — выброс случился, один из коридоров закрыла аномалия. Мы чуть не сунулись туда, явно след читался, показывающий, что беглец там прошел. Хмурый, Зона ему пухом, вовремя запах озона почувствовал, а потом и детектор подтвердил: карусель впереди. В общем, мы еще сутки пересиживали последствия выброса. Мутанты тогда словно взбесились — по-разному на них выброс влияет, Зона непредсказуема. Наружу высовываться как-то никому не хотелось. Позже, когда назад пошли, глянули — аномалия в коридоре сместилась, отползла к стене. Мы коридор проверили, а там тупик и банка тушенки пустая валяется. На стене надпись, углем сделана: «Здесь был Хемуль». Сталкер, стало быть, в ловушке тогда оказался, а когда сумел выйти — решил поиздеваться напоследок над преследователями. Свезло ему, что и мы вынуждены были как сурки в норе пережидать, ушел он от нас, фартовый.
Вот так вот. И отсюда мораль: везение в Зоне первое дело, оно важнее даже, чем умения всякие, навыки. Нас сейчас они не спасут, потому что за нами люди с такими же навыками гонятся, причем их в два раза больше. И везения нам очень нужно.
Мы углубились в лес, когда я понял, что группа идет по той самой тропе, упомянутой Малым. Настоящая звериная тропа — широкая, земля хорошо утоптана копытами и лапами, кусты по краям сломаны. По ней, наверное, часто животные бегают, хотелось бы еще знать, почему именно здесь, откуда и куда?
Прошли с полкилометра, когда лес начал редеть, и впереди замаячил широкий просвет между деревьев.
Вскоре мы оказались на краю просеки, над которой возвышались две мачты высоковольтной линии на широко расставленных «ногах». Качались на ветру обрывки проводов, развевались пакли ржавых волос. Пахло озоном.
— Ох ты… — сказал Захар. — Це що з ним таке?
Остальные молчали, разглядывая просеку. Она заросла высокой травой — неестественно зеленой и густой для этого времени года. Вокруг поздняя осень, весь лес желто-рыжий, а тут конец весны! Лабус пробормотал что-то и сплюнул — он не любил такие вот непонятки Зоны, они выводили его из себя.
— Детектор зашкаливает, — сказал Марат нервно. — Слишком много электричества в воздухе.
— Просеку сможем перейти? — спросил я, глядя на тропу, пересекающую вырубленный когда-то участок леса. — Она длинная, черт знает, сколько ее обходить придется.
— Не знаю, у меня сплошное пятно на детекторе. Может Айдар проведет…
Пес тоже заметно нервничал.
— Большой, выдвинься назад, вернешься, когда свистну, — приказал я.
Снайпер исчез за деревьями.
Ученый неподвижно висел на плече Кости, тот не опускал его в траву, лишь горбился, чтобы легче было удерживать вес тела.
— Айдар, ищи. Нам нужен проход, Айдар. — Марат потрепал пса по загривку и отстегнул поводок.
Айдар сначала попробовал выйти на тропу, но передумал и засеменил по краю просеки. Мы стояли и ждали, переминаясь с ноги на ногу. По нашим следам идут спецназовцы, выигранное преимущество тает с каждой секундой.
Наконец пес остановился, вытянул голову, словно пытался разглядеть что-то на другой стороне, и прыгнул к основанию мачты — раз, второй, длинными скачками. Над пышной травой мелькала только серая башка. Он пробежал между опорами мачты, без происшествий выбрался к границе леса на другой стороне, повернулся и завилял хвостом.
— Вперед, след в след! — скомандовал я. — Марат, Малой, за мной Лабус, потом Захар, Большой сзади караулит.
Побежали. Просеку надо пересечь как можно быстрее, на ней мы очень хорошая мишень для стрелков из леса. Если, пока мы здесь, преследователи достигнут границы и откроют огонь, прячась за стволами… Лучше не думать об этом.
Я свистнул Большому, чтобы шел к нам.
— Стой! — крикнул Малой и схватил Марата за рюкзак.
Донеслось поскуливание Айдара — он заметался, высунув язык. Пес не сводил глаз с хозяина, но без команды не решался приблизиться к нему.
Марат так и застыл с поднятой ногой, далеко отклонившись назад. Малой держал его за рюкзак — если б не это, Марат упал бы на спину. Тень от мачты накрывала их, провода качались над головами, один часто бил по длинному языку ржавых волос, до ушей доносился неприятный скрип.
— Что там? — тихо спросил я.
— Кажется, проблема у нас, — ответил Малой, не оборачиваясь. — Смотри выше.
Я пригляделся и наконец понял, о чем он: перед головой Марата почти вплотную к мачте висело облако, будто нанизанное на столб. Оно напоминало то явление, которое я видел возле электродуги у вертолета — вроде воздух дрожит в жаркий день над разогретой крышей или асфальтом. Что это такое? Новый вид аномалии? Не поворачивая головы, я глянул по сторонам. Легкий ветерок волнами пригибал траву, а больше вокруг ничего не двигалось. Преследователи все ближе, торчать посреди этой просеки — верная смерть. Я опять посмотрел на аномалию. Она клубилась на высоте головы. Айдар проскочил под ней спокойно, а мы, олухи, смотрели на него и не заметили опасности.
— Малой, клади Марата на спину. Марат, расслабься. Большой, что сзади?
— Пока чисто, командир, — это слово, «командир», слегка резануло меня… да и остальных наверняка тоже. Ведь совсем недавно так обращались к другому человеку. И не просто к человеку — нашему другу. Которого уже нет в живых, причем мы даже не смогли похоронить его, как положено. Теперь командование группой перешло ко мне, хотя я не желал этого.
Пока Малой возился с Маратом, Лабус контролировал лес впереди, а Захар, я и Большой глядели в обратном направлении. Наконец донесся шепот Малого:
— Ладно, давайте дальше. Только ползком.
Я повернулся — Марат по-пластунски двигался к противоположной границе леса между длинными «ногами» мачты, расходящимися от ствола под углом в сорок пять градусов. Малой присел на корточки, готовясь последовать за ним. В принципе, действие аномалии могло распространяться до самой земли, поэтому я поднял руку, показывая остальным: стоять на месте. Получается, Марат стал для нас сталкерской «отмычкой» — мы сознательно позволили ему рисковать жизнью вместо нас. Но другого выхода не было, либо он подвергает себя опасности, либо все окажемся под пулями преследователей. Марат не новичок, на котором мы изучали серьезность угрозы, он равный нам и просто оказался сейчас впереди всех. Был бы там я — пополз вместо него.
Он привстал, когда мачта с дрожащим облаком осталась позади. Только теперь я понял, что не дышал уже, наверное, с полминуты — и облегченно вздохнул. Нормально! Опустил поднятую руку, показывая остальным, что можно следовать дальше, и шикнул в спину Малого:
— Давай!
Айдар завилял хвостом: хозяин спасся! Попытался лизнуть его, но получил по носу за то, что профукал аномалию.
Когда Малой миновал мачту, я оглянулся на Лабуса. И вспомнил: у него же ученый. Надо как-то протащить раненого под этим облаком… Приказал:
— Костя, волочи за ноги, а я буду его под плечи подтягивать.
Лабус присел на четвереньки и уложил «груз триста» в траву. Я улегся впереди.
— Ну? — спросил он.
— Раз, два… давай.
Стали протаскивать тело под аномалией. «Раз, два, три!» — повторял я, и мы рывком перемещали его дальше. Когда приблизились к мачте, послышалось гудение. Преодолели еще метр — оно стало громче, тяжелее. Трава вокруг ходила мельчайшими волнами, это напоминало рябь на воде. Навалилась тяжесть, в затылке кольнуло.
— Лабус, ползи, — сказал я хрипло. — Не останавливайся…
— Ползу я, ползу, — откликнулся он.
Мы были уже прямо под столбом, снизу казалось, что он высится до неба, бороздя верхушкой низко плывущие облака. Гул усилился, дышать стало совсем тяжело.
— Давай! Давай! — повторял я, как заведенный.
А ведь мы могли пойти в сторону, пересечь просеку по дуге, миновав воздушную аномалию… Но почему-то Айдар не захотел другим путем идти по странной траве, побежал почти напрямую. Значит, что-то не так с этой просекой, какие-то на ней еще есть опасности, которые мы не видим. А теперь, раз уже Марат и Малой остались целы, вниз она вряд ли ударит.
Гул начал стихать, тяжесть уменьшилась. Время тянулось медленно, мне казалось — на то чтобы перетащить ученого потратили минут пятнадцать, но по хронометру выходило, что прошли всего две. Норматив по транспортировке раненого на поле боя мы с Лабусом перекрыли с лихвой.
Марат и Малой ждали нас у деревьев, подняв оружие, смотрели, не покажется ли кто на другой стороне. Выбравшись к границе леса, я сразу отправил Марата вперед по тропе, а сам с Малым стал прикрывать ползущих к нам Захара и Большого. Лабус в это время оттащил ученого к ближайшему дереву, уложил под ним. Деревья возле высоковольтной линии выглядели еще более причудливо, чем там, где упал вертолет, стволы закручивались спиралями — у некоторых толстыми, приземистыми, у других длинными и узкими. Хорошо, если этот лес вообще проходим. Я когда во время срочной службы в составе полковой разведроты первый раз отправился на полевой выход, так очень хорошо понял, какие у нас леса, какие буреломы бывают. И что такое продираться через лес не как индеец какой-нибудь, с ножом в руке да луком за спиной, а когда на тебе снаряга с оружием — тоже понял. Хотя тогда нормальные, обычные территории были, в Зоне же мутировавшие растения создают иногда вообще непроходимые преграды. Деревья зачастую испускают ядовитый сок, стебли некоторых видов травы могут порезать даже плотную синтетическую ткань жилета или обмундирования. Среди сталкеров ходит много всяких легенд, в том числе и о том, что в Зоне существую деревья-людоеды, но я таких пока не встречал, и на Янтаре об этом тоже никто ничего не знает. Очередные байки, наверно. Хотя вот про странную аномалию под названием дерево-кукловод — слышал несколько раз, причем от людей, которым доверяю.
Большой уже полз под аномалией, когда на другой стороне, на самой границе просеки замелькали фигуры.
— Быстрее! — прошипел я. — Сюда, ну!
Добравшись до нас, Большой вскочил, и мы бросились в лес.
— В том же порядке! — скомандовал я на бегу.
Впереди маячила фигура Марата. Когда мы очутились среди деревьев, сзади грохнули выстрелы. Грушники выскочили на просеку, а мы оставили им очень хороший ориентир для прохода через нее, пропахав в траве широкую тропу. Словно красным пунктиром отметили маршрут на карте.
Я надеялся, что они пустят вперед вторую собаку, та проскочит по тропе, как наш Айдар, а люди после влетят с разбегу в аномалию. Вот и выиграем время… Но Давыдов опытный командир, вдруг заметит, что мы ползли под мачтой? Хотя может и не сообразить в горячке, они ж не просто там идут — спешат, преследуют нас. Интересно, кто третьей группой командует? Николаев или все-таки Бобров? Лучше бы это был Николаев, он недавно в Зоне, меньше года, опыта немного, к тому же ходят слухи — чей-то протеже. Если это он со своей группой за нами идет, то, скорее всего, задницу на британский флаг рвать не станет, зачем ему усердствовать? А вот если Бобров, тогда все гораздо хуже. Бобровцы два года уже вместе, у них только две потери за это время — профессионалы, чтоб им икалось всем! Как же их убедили на своих охоту устроить? Понятное дело — приказ. Не может это быть ошибкой, если пришел код на ликвидацию, Давыдов обязан был послать запрос, в ОКа код должны были подтвердить… И ведь спецназовцы с нами не одну канистру спирта выпили, мы не раз друг друга страховали, выполняя совместные задания…
Раздумья прервал хлопок, похожий на взрыв наступательной гранаты. И тут же сзади донесся вопль. Ага — влипли грушники! Теперь пока сообразят, что к чему, пока новую тропу найдут или по старой ползком проберутся — если это вообще возможно после того, как аномалия в первый раз включилась — мы успеем добраться до какого-нибудь укрытия.
Интересно, что это там за облако все же висело на мачте? Как оно сработало, что сейчас произошло на просеке? Надо будет описание сделать позже в докладе… Каком докладе?! — тут же мысленно прикрикнул я на себя. Что ты мелешь? Тебя командование предало, бывших товарищей на тебя натравило! Как вообще теперь быть, ведь мы уже все равно что мертвецы, наша жизнь не копейки не стоит, если ОКа решило нас слить. Все, тебе конец, Курортник, понимаешь? Не поедешь ты ни в какой отпуск, и мать с сестрой не увидишь, и вообще из Зоны не выберешься: убьют тебя здесь, и все. Потому что — куда тебе теперь? В сталкеры? Так они тебя и приняли — тебя, военстала бывшего. И ОКа, и они сейчас для тебя враги.
И все же я не мог поверить, что выхода нет. В глубине сознания жила мысль: ошибка, недоразумение, главное, разобраться во всем, выйти на командование, что-то объяснить…
На дороге начали попадаться обглоданные кости мутантов — они валялись и вокруг тропы и на ней. Это еще что такое? Вскоре тропа закончилась, ушедшие вперед Марат с Малым поджидали нас.
— В чем дело? — спросил я, подбегая.
Айдар сидел спокойно, вывалив язык. На приборах было чисто.
Марат указал на поляну впереди, а Малой прокомментировал:
— Левей сосны, вроде арки, видишь?
Я присмотрелся, даже очки сдвинул на шлем. Ага, вот он, далеко впереди: приземистый капонир с узкой амбразурой, обросший мхом. Так… Значит вышли к хозяйству войсковой части. Но что означают эти косточки, валяющиеся повсюду?
— Какие мысли? — спросил я.
Малой отогнул ворот куртки и почесал шею.
— Пока никаких. Кости эти все… вроде пировал тут кто-то.
Марат добавил:
— И капонир этот совсем не радует.
— Думаете, здесь кто-то обосновался? — скептически спросил я.
— Ничего не думаем, командир, решай, — ответил Малой.
Я оглянулся, вновь посмотрел на капонир. Эта бетонная штука — явно оборонительное фортификационное сооружение, как их в армейских циркулярах и приказах именуют. В принципе, как раз то, что нам и нужно. Там могут какие-то ходы быть, возможно, ведущие в войсковую часть… Хотя не факт. Вдруг внутри сидит кто-то и, как в тире, расстреливает мутантов, бегущих по тропе? Тогда нам туда лучше не соваться, ясное дело. Впрочем, капонир казался заброшенным, и если впечатление верное — лучшего укрытия для группы не придумаешь.
— Марат, что там правее?
У Марата был хороший мощный детектор с большим радиусом действия. Он поглядел на планшет, хмурясь.
— Правей нельзя, там что-то не очень понятное. Вижу полосу электромагнитных полей, кое-где температура прилично зашкаливает… вроде аномалии, но почему-то все висят одним фронтом. Начнем искать проход, потеряем преимущество во времени, даже с Айдаром.
— Слева?
— Свободно метров триста, а потом то же самое.
— Значит, влево. Бегом!
Марат после моей команды пустил вперед Айдара, и тот потрусил перед нами. Вскоре открылась интересная картина: множество сломанных молодых деревьев, словно их выкосил великан. Растения постарше и покрепче уцелели, но на стволах виднелись глубокие сколы. Я остановился, вглядываясь. Все это наводило на неприятные мысли — не могли кабаны так тереться о деревья. Что за звери учинили здесь такое? Или это аномалия какая-то особенная?
Мне все меньше нравилось это место, но нас нагоняли две группы спецназовцев и другого пути не было.
Бегущий впереди Марат дал знак остановиться, Айдар присел, ожидая команды. Марат махнул рукой и пошел дальше, теперь куда медленнее. Костя, до сих пор тащивший ученого, тяжело дышал, и я решил, что пора приказать Большому взять научника.
Только успел оглянуться на Лабуса, как справа раздался щелчок. Все замерли, стволы повернулись к источнику звука. Я увидел окоп, заросший по краям высокой травой, — его бруствер показался мне вначале длинной кочкой, покрытой кустами. Окоп был метрах в пяти от нас, ближе всех к нему стоял Марат. Слегка переместившись в сторону, я разглядел часть дальней стенки, залитой потрескавшимся от времени бетоном. Неплохое укрытие. Напоминает щель, какие оборудуют для личного состава, чтоб переждать налет бомбардировщиков…
Послышалось легкое жужжание, похожее на работу сервоприводов. И тут же над капониром вылезли из скрытого люка стволы в спарке. Они встали вертикально, но как только поднявшая их платформа зафиксировалась, с лязгом опустились в захваты, установленные на вертлюге.
Малой выдохнул:
— ШВАК!
Точно — это была спарка ШВАКов, авиационная пушка. Ее двадцатимиллиметровые снаряды сбили во времена Великой Отечественной не один десяток немецких самолетов — но как она здесь оказалась, в наше время? Додумать я не успел, раздался характерный лязгающий звук, который не спутаешь ни с чем — протяжка ленты. За свою армейскую молодость я их наслушался в башне боевой машины на всю жизнь…
— Атас! — закричал Малой, а Марат прыгнул к окопу.
— Большой, Лабус, за мной! — выкрикнул я.
Все кинулась к укрытию. Размеры у траншеи оказался не ахти, где-то три на полтора метра, зато глубина — почти в полный рост. Отдавливая друг другу пальцы и гулко стукая прикладами по шлемам, бойцы попадали один на другого. Со стороны мы, наверное, выглядели так, будто решили влезть все вместе в одну ванну, чтоб помыться одновременно, в одежде и со снаряжением.
Когда Большой свалился на застонавшего от боли раненного Захара, вверху раздался грохот.
Темп стрельбы этой дуры около восьмисот выстрелов в минуту. Такие пушки ставили на оборонительных турельных установках вдоль линии укрепрайонов во времена Второй мировой войны. Сколько там снарядов в ленте у нее? Я не помнил, но, судя по всему, много.
Наверняка кабаны ходят сюда питаться — и, может быть, не только они. Сиди себе и жди, пока под огонь ШВАКов не попадет какой-нибудь зверь. Разбросанные обглоданные кости лучше любой приманки — мутировавшая тварь идет по тропе, предчувствуя скорую трапезу, нарывается на датчик движения и оказывается под огнем автоматической установки. Снаряды такой пушки кого угодно разорвут на части — тем лучше для хищника. Разлетаются уже разделанные, как на блюдечке, куски мяса по округе, только успевай подбирать, да оттаскивать к тропе и там пожирать. А на запах вскоре новые твари появятся или кто-то из сородичей по неосторожности вляпается, стая и таким не побрезгует.
Все вокруг содрогалось, по бетону катились комки земли. Кто-то дергался подо мной, чей-то локоть вдавился в спину между лопаток, и я тоже дергался, тоже пихал кого-то локтями и коленями, а пространство вибрировало, грохот выстрелов наполнял его — мы будто попали внутрь барабана, по которому вовсю колотил сумасшедший барабанщик.
Выстрелы стихли также неожиданно, как начались. В ушах звенело, перед глазами расплывались блеклые круги. Я сипло спросил:
— Все живы?
— Кажется, все, — прокряхтел Лабус откуда-то сбоку и снизу. — Научника мне не раздавите! На хрена я его волок столько? Он и так тощий, а вы лоси здоровые…
Хуже всех было Марату, он оказался в самом низу. Айдара прижали к стенке, пес висел между дном окопа и Захаром, поскуливая.
— Большой… — начал я, но он уже и сам сообразил, что надо сделать. Стянул шлем, нацепил на ствол винтовки и поднял вверх.
Тишина.
— Мы в мертвой зоне пушки, — сказал он. — Я выгляну, командир?
— Не торопись, — остановил я. — Лучше Айдара освободите, помогите наверх вылезти.
Мы в несколько приемов выпихнули пса на поверхность, и Большой осторожно высунул голову из окопа.
— Так… беги вон туда, — снайпер несколько раз махнул Айдару, указывая направление.
Пес переминался с лапы на лапу, пытался сунуть морду обратно в окоп, сыпал на нас с бруствера землю. Лабус, задрав голову, попытался что-то сказать, и комья попали ему в рот. Костя рассердился и пообещал устроить нашему четвероногому другу казнь через мапупу. Айдар испугался и потрусил в сторону турели. Все затаили дыхание. Прошло секунд пятнадцать, и мы услышали призывный лай. Большой опять выглянул из окопа, пригляделся и ползком выбрался на бруствер. За ним последовал Захар, я помог Лабусу поднять ученого, затем вылезли Малой с Маратом.
Подняться на ноги никто не рискнул, до пушек добрались ползком. Осмотрелись — и быстро нашли заваленный ветками люк. Только Большой хотел потянуть рычаг затвора, как раздался звук сервоприводов. Мы замерли, Большой крякнул, Малой выругался, Айдар коротко тявкнул. Пушечная установка поводила стволами из стороны в сторону, задрала их вертикально и уехала обратно под землю. Клацнули замки задвинувшихся над ними броневых плит.
Все облегченно выдохнули.
Оставалось лишь надеяться, что люк не заперт изнутри — простой гранатой его вряд ли возьмешь, а пластита у нас кот наплакал.
Большой опять взялся за рычаг, сказал:
— Ну, с богом.
Он дернул. Раздался скрежет, рычаг провернулся. Снайпер потянул люк к себе, и тот со скрипом откинулся на землю.
Я подступил поближе, заглянул. Внизу было темно. Большой посмотрел на меня, его примеру последовали остальные. Я медлил.
Наконец Лабус сказал:
— Ну что, командир? Спецы наверно уже близко совсем, решай.
— Вниз, — сказал я. — Малой, первым давай. Предельная осторожность.
Юркий, вертлявый Малой лучше остальных годился для того, чтобы двигаться по такому месту впереди всех. Он проскользнул мимо Большого, достал фонарик из жилета и скрылся в колодце со скобами в бетонной стене.