Глава 5. Временная свобода
Конец сентября 2011 года, Зона, территория Темной долины.
И в те дни, и позднее (хотя про более поздние события существует совсем другая история) Лунатик не переставал меня удивлять. Он явно обладал значительной живучестью, потому что на пятый день пребывания в госпитале он выглядел вполне сносно, вставал и ходил по комнате, ел все то же самое, что и остальные, дышал без проблем и на рану не жаловался. Сложно было поверить, что еще совсем недавно этот парень собирался умирать.
— Что с собой таскаешь? — спросил я напрямик.
Он поотнекивался, а потом показал мне артефакт с характерным названием «светляк». Как эту вещицу не отобрали у Лунатика в «концлагере», не знаю, потому что и коллекционеры, и больные платили за такой хабар дорого.
— Где взял? — спросил я напрямик.
— Нашел на болоте. Подальше еще были, кажется, но одному мне там не пройти.
— Страшно?
— Ага, — без всяких проблем с самолюбием сознался он. — Страшно. Один раз я там напоролся на очень интересного чувака — иду, смотрю, он метрах в двадцати меня, в самом сыром месте, ворочается, гад, в грязи, как будто в ванне сидит.
— Может, это простой и честный наркоша был, — специально подначивал я. — Потому и ворочался.
Лунатик энергично замотал головой.
— Нет-нет, я хорошо видел, на вид вроде кровосос, руки-ноги, щупальца у рта, но темный и волосатый. Смотришь на него — то он будто тает в воздухе, то опять проявляется…
Спорить с Лунатиком не особо хотелось. После драки с людьми Йоги на Свалке я стал для него непререкаемым авторитетом во всех делах, именно с драками и связанных. Он явно был не прочь устроить совместную экспедицию за хабаром, в которой мне отводилась роль носильщика и телохранителя, но это как раз в мои планы не входило. Ни в какие вылазки вместе с Лунатиком я отправляться не собирался, хотя бы потому, что плевать на все это хотел. Мои проблемы к тому времени обострились до крайности, и виновата в этом была, как ни странно, довольно спокойная в смысле радиации обстановка на Кордоне.
При попадании в радиоактивную аномалию коммуникатор вырубается — это я знал всегда, собственно, сгореть он может и до полной в дальнейшем непригодности. Случись что в глубине Зоны, остается одна надежда — на рацию военного образца, и с ее помощью ты можешь отправить в эфир свой последний, прощальный «SOS», а потом уж как повезет. Может — никто не явится, может, придут и спасут, а может, придут и ограбят, предварительно, конечно, пристрелив. Поэтому засирать радиочастоты разговорами ни о чем в Зоне в общем-то не принято.
Но это в глубине Зоны.
Кордон, если не считать вялотекущей «войны» одиночек с вояками, место благополучное, именно из-за этого относительного благополучия хороший коммуникатор там даже ловит «сеть» всегда, и не только внутреннюю, но даже от гражданских вышек на Большой земле. Кто именно постарался — Ремезов или кто-то еще, наверняка не скажешь, но через пару дней после моего ухода с «Агропрома» сообщение о «предательстве Моро» появилось на всех исправных КПК в пределах Кордона. Там было много моих знакомых — в основном из сталкеров группы Валерьяна. Что характерно — связаться со мной по рации и спросить, в чем дело, никто из них не пытался. Оно и понятно: вопрос о верности клану решает сам клан. За дело тебя выгнали из группировки или нет, а уж если это произошло, то имя тебе — ренегат и предатель, а с ренегатами связываться среди сталкеров всегда ноль желающих.
Не сказать, чтобы я раньше этого не понимал — понимал. Но одно дело догадываться, как все будет, а другое дело — столкнуться с мрачным будущим наяву…
На Лунатика эта история, впрочем, не произвела никакого впечатления. Сообщение он стер, а мне по-прежнему доверял, причем до такой степени, что потащил меня проверять устроенный еще до «концлагеря» схрон. Тайник этот находился под старым сосновым пнем, на самой границе между Темной долиной и Свалкой, в небезопасном месте. Было там много интересных вещей: один «светляк», два «кристалла», четыре «батарейки», один «бенгальский огонь» и два «грави», а также запасной комбинезон, который вполне подходил мне по росту.
«Светляка» забрал себе Лунатик, мне достался «грави», а остальное продали. Артефакты можно было неплохо сбыть Сидоровичу на Кордоне, но я туда соваться избегал, а Лунатик один идти почему-то отказался. В результате хабар отчасти пошел дядьке Яру, а кое-что Ганже, бармену в заведении на территории базы.
Этот бар носил характерное название «Глоток свободы».
В этом «Глотке» Лунатик и завел впервые тот разговор, который мне не понравился и в конечном счете привел к событиям, поставившим все вверх дном (хотя, в сущности, ситуация и так была хуже некуда).
— Есть еще интересные вещи, — ровным голосом и глядя перед собой, как бы между прочим, сознался он. — Много вещей.
Пил я в тот вечер мало, поэтому и запомнил разговор почти дословно.
— После большого выброса многое переменилось, — продолжал Лунатик. — На севере открылись проходы в места, где еще никто не шарился, у меня и карта есть.
— Если там никто не шарился, то откуда карта?
Он только дернул плечом. Свет лампочки странным образом отражался в почти прозрачных глазах Лунатика, делая их невероятно честными.
— От парня, который умер в «концлагере».
— Значит, он был в этих местах?
— Получается, что да.
— Первым?
— Может быть, и первым, он умер, я больше ничего не узнал.
— А мне это зачем?
— Я думал, ты согласишься со мной пойти…
Он говорил и говорил про очередной мегаартефакт, такие байки пачками поставляет Зона. Я слушал Лунатика вполуха и уже знал, что никуда с ним не пойду. Некуда было, да и незачем. Он быстро заметил, что момент неподходящий, и отвалил, скрывшись за чужими спинами, — худой, печальный и странный, как всегда. Ко мне тут же подсел уже знакомый «свободовец», тот самый веснушчатый парень, с которым я в самый первый день в Темной долине разговаривал возле блокпоста. Парня звали Экса, в баре он сильно расслабился, а до этого пришел в компании Кости.
В трезвом виде Экса был довольно сдержан, но в нетрезвом любил задирать меня, чем он немедленно и занялся.
— Эй, Моро, а правда, что у вас там, в «Агропроме», прямо в кабинете Крылова висит плакат «Сегодня куришь траву, а завтра служишь „Свободе“»?
— Отвали, — коротко сказал я.
— Смотри не кури, а то Минздрав и расстрельная команда предупреждают…
Он еще нес всякую чушь.
— Не обращай внимания, — сказал мне севший рядом Костя. — Он иногда бывает такой. Тут проблема была с одним мужиком, со Щукиным. Сливал информацию о наших форпостах наемникам на контракте. Экса со своими людьми устал этих наемников гонять, за месяц четыре группы положили. Кстати, не ваша работа?
— Нет. А где теперь этот Щукин?
— Где-где… все там же. Вызван к богу на ковер.
…Я не мог знать наверняка, были ли этот Щукин тем самым информатором Крылова, который бесследно исчез в ту ночь, когда погиб Тихон и начались мои теперешние проблемы. Я вообще ничего о нем не знал и не мог об этом человеке сожалеть. Крысы, вне зависимости от стороны, на которую работали, теперь стали мне противны до гадливости.
Экса, кажется, отчасти протрезвел.
— Кстати, о наемниках, — как ни в чем не бывало начал он. — Я на днях видел двоих. Были они на контракте или нет — не знаю, но один из них прямо у меня на глазах влетел в «жарку» как последний дурак.
— Как это?
— Да так. Шли они гуськом, оба в бронекостюмах «Берилл», какие лица, под шлемами не разберешь. Я сижу неподалеку с детектором, наблюдаю, как воздух дрожит над «жаркой». Они ничего, идут. Я думал, артефакты ищут. Ладно, не маленькие. Идут, на меня ноль внимания. Между ними двоими метров десять. И тут первый влетает в «жарку» с разгону — шурух! Огонь столбом… В общем, от этого парня мало что осталось. Второй, когда это малое осматривал, шлем расстегнул. И тут я вижу, что наемник тот — Бархан.
— Бархан?
— Да, Бархан. Серьезный парень. Киллер.
Костя со стуком поставил стакан.
— Не напутал?
— Нет, не напутал. Он голову бреет и на переносице шрам.
— Бархан на Кордоне отсиживаться не любит, работает по крупным контрактам и просто так не появляется. Ты о нем знаешь? — спросил Костя, на этот раз у меня.
— Что-то слышал.
— Когда на Янтаре потерялся британский журналист, говорят, без Бархана не обошлось. По крайней мере видели их под конец вместе.
— А на кой черт этот журналист вообще сюда полез? Это не его страна, не его война, не его Зона и вообще не его дело.
— Между прочим, Моро, люди должны знать правду, Зона — подарок всему человечеству, а не только таким психам, как ты или Крылов.
— Мне она вовсе не подарок.
— Ну, это как сказать. Вообще-то это для тебя шанс.
— Какой еще шанс?
— Хоть что-нибудь в этой жизни понять. Хотя бы подумать башкой, как ты дошел до жизни такой.
— Никуда я не доходил, все в норме.
— Слушай, ты у нас уже полмесяца живешь. Раньше даже близко бы не сунулся, идейный, а все изменилось почему? Идти тебе некуда. Понимаешь?! Некуда! Для «Долга» ты предатель и дезертир…
— Заткнись.
— Я-то заткнусь, мне-то что, я парень спокойный. Но ты подумай, как дальше будешь жить.
— Как захочу, так и буду.
— Ну-ну… Не обольщайся. У Валерьяна на Кордоне тебя тоже не примут, им с Крыловым ссориться ни к чему. К бандитам сам не сунешься. Для наемников слишком засвечен. С точки зрения вояк, таких, как майор Халецкий, весь «Долг» — в лучшем случае идейные тупицы, а дезертир из «Долга» еще хуже всех остальных. Ну а «Чистое небо»…
— Что?
— Объявился тут новый клан, из болот вылез. В общем, странные они. Но ренегатов точно ненавидят.
— А ты и рад…
— Может, и рад, да. Потому что мы тебя примем, Серега, таким, какой ты есть.
— Даже понимая, что Зону я не люблю и подарком человечеству не считаю?
— Даже понимая.
— Даже зная, как я ваших на хуторе вместе с Рудым положил?
Костя молча кивнул. Он не врал и не прятал глаза, ничего не скрывал. Честно говоря, такое всепрощение меня пришибло. Про то, что в «Свободе» на прошлые дела новичков смотрят сквозь пальцы, я и раньше знал, но не ожидал, что они доходят до такого.
— Удивлен?
— Удивлен.
— У нас все понимают, что ты не предатель, Моро.
Костя старался как мог меня распропагандировать, но я уже сообразил, что они берут и предателей, лишь бы предатель предавал кого-нибудь другого. Я даже хотел сказать это, но промолчал, пожалев святую уверенность Кости в его ценностях.
И все же этот разговор меня зацепил. Зацепил потому, что открывал возможность пусть не так, как я хотел, но все равно остаться в Зоне. Да, я ее не любил. Точнее, как член «Долга» был обязан ненавидеть всеми фибрами души. При этом я к ней привык. Привык к оружию в руках, адреналину в крови и внятной ситуации, при которой друзья рядом, а враги — вон те, по другую сторону прицела. Измениться я уже не мог, да и не хотел.
— Ну так ты осознал? — гнул Костя в свою сторону.
— Нет.
— Зря. Ты, Моро, хоть раз подумай как следует. У вас ведь там, на «Агропроме», еды, оборудования хоть завались, снаряга — о-го-го. Хотя бы каждый экзоскелет сколько стоит. А ведь хабаром вы не торгуете и денег ни с кого не берете. Откуда все это? От украинских или от российских спецслужб, это уж твоему Крылову виднее, кому он рапорты пишет.
— Но-но, полегче…
— Что, нечего возразить?
Возразить мне было, конечно, что, просто я уже обещал не нарываться… А то мог бы напомнить Косте, что у «Свободы» оборудование не хуже, а экзоскелеты и получше есть, оружие в основном натовского образа, так что, кому шлет рапорты лидер «Свободы», оставалось вопросом не по-хорошему открытым.
Правда, если тебя пустили в гости, то гадить на стол в доме хозяина не стоит, даже если его рожа тебе не очень нравится, поэтому я промолчал. Впрочем, с Костей, конечно, не согласился. То, что он говорил, было отчасти правильным, но означало только одно — мне пора было навсегда уходить на Большую землю.
И скоро не станет у меня ни «оружия в руках», ни «адреналина в крови», ни ясной цели. Метка отступника, впрочем, все равно останется.
— Ну как, ты не передумал? Не хочешь со мною в Лиманск? — спросил огорченный Лунатик.
— Нет.
— Жаль. Может, еще передумаешь?
— Я уже говорил, что не пойду.
— Ну, тогда пока.
…Я покидал Темную долину в южном направлении, собираясь выбраться через тоннель в сторону Кордона. Костя тоже пытался уговаривать меня остаться еще накануне, но потом бросил эту затею и к тому же разозлился. Отряды «Долга» на Кордоне бывали крайне редко, встречи с ними я не опасался. Нейтральные сталкеры, даже если поверили сообщению Ремезова, едва ли бы стали охотиться персонально на меня — опасно, да и ни к чему. Решение было принято, а в таких случаях глупо что-то менять. Сложнее всего при отходе на Большую землю миновать армейские блокпосты, но их я собирался очень аккуратно обойти по краю.
Туман тем утром стоял вязкий и плотный, он понемногу оплетал сосны, скапливался в ложбинах между холмами. Продержись туман подольше, он бы оказался очень кстати, но через полчаса подул сильный ветер и все разогнал. Кусты можжевельника мотало порывами, в кронах сосен свистело, в самом тоннеле тоже стоял какой-то свист. Я на всякий случай взял наизготовку «Чейзер» и двинулся вдоль, ориентируясь по пятну света на выходе. Пару раз мне почудилось некоторое шевеление в самом конце туннеля. Это не был силуэт человека или зверя, скорее, какой-то неопределенный намек на чужое присутствие — очень короткий лязг металла, очень короткая вспышка света. Я мгновенно остановился, не зажигая фонаря, прислонился к стене. В темном комбинезоне, в неосвещенном туннеле я практически не маячил и словно бы исчез. Для стаи слепых собак такой трюк, конечно, не помеха, но человека, если он ждал меня, наверняка заставил бы понервничать.
По стене медленными каплями стекала осевшая на ней туманная сырость. Судя по часам со светящимися стрелками, прошло пять минут. На выходе из туннеля никакого движения не наблюдалось, впрочем, если засаду устроили грамотно, в этом не было ничего странного. Даже в бинокль можно было разглядеть только метелки травы, которая росла возле самого входа, и осколки раскрошившегося бетона. Еще через некоторое время я понял, что мой противник совсем не глуп и дергаться не станет. Совсем напротив — ожиданием тут не добиться ничего, меня могли обойти со стороны Темной долины и запереть с двух сторон.
Держась у стены, я осторожно продвигался к выходу, стараясь при этом не шуметь. Арка придвинулась. Она походила на рамку, которая обрамляла унылую картину: дождь, размокшая глина косогора, обрывки белесого тумана и дорога, уходящая вдаль. Людей поблизости не было. Абсолютно никого. По крайней мере так выходило по всем признакам. Мутантов тоже не было. «Велес» не показывал никаких аномалий, рация почему-то молчала. Я шагнул под дождь, и опять не случилось ничего, как будто противник (если он вообще существовал) растаял где-то в мокрой дымке. Следовало торопиться до следующего выброса, и я зашагал вдоль по дороге, прочь от Темной долины. Ветер, который с утра разогнал туман, продолжал дуть все сильнее, он швырял как попало косые струи дождя, заливал лицо и глаза. Через небольшое время, коротко пискнув, ожила рация.
«Внимание! До выброса пять минут. Всем, кто слышит это сообщение, немедленно занять укрытие. Повторяю…»
Голос был незнакомый, или я его сгоряча не узнал. Пелена дождя мешала осматриваться, но, по моим расчетам, еще довольно крепкий, хотя и поврежденный, каменный дом (причем абсолютно пустой) находился метрах в трехстах на юге, прямо за изгибом холма. Времени, чтобы его разыскать, оставалось в обрез. Я закинул «Чейзер» за плечо, уже не озираясь, рванул в нужном направлении, но, немного не добежав, поскользнулся на глине и рухнул ничком, со всеми сопутствующими в таких случаях последствиями в виде мелких ушибов и грязи, попавшей в глаза.
Уже протирая физиономию, я осознал, что в момент падения слышал свист пули.
Стреляли по мне, и стреляли со стороны укрытия, в которое я же и собирался попасть. До выброса оставалось только три минуты.