Глава 4-3
В стенке грузового вагона был широкий проем, и Никита с разбегу вскочил туда, развернувшись, впечатал каблук в морду выдры. Та с визгом отлетела и сшибла еще двух, одна из которых вцепилась в бедро появившегося сбоку морлока. Синекожих осталось четверо; лаборанта он пристрелил минуту назад, раздробив ему башку двойным выстрелом из обреза.
Чтобы убить морлока, требовалось потратить минимум четыре, а то и шесть пуль, да еще смотря куда попадешь. Никита уже сообразил, что самыми уязвимыми местами являются лицо, шея и нижняя часть брюха – если выстрелить туда, монстр не подыхал, но терял возможность быстро двигаться и ковылял, воя, истекая темной кровью. Когда пули впивались в другие части тела, то просто застревали в толстой синей шкуре или твердых мышцах, почти не причиняя вреда.
Вагон наполняли сколоченные из досок ящики, пахло здесь гнилыми фруктами. В другом конце вагона потолок был проломлен, Никита побежал туда. Он нырнул в проход между штабелями, свернул в одну сторону, в другую, на ходу ухватился за торчащую вбок сломанную доску, рванул – ящики сзади посыпались, затрещали, когда выдры запрыгали по ним. Патронов у него почти не осталось, хотя была еще граната и ремень с пряжкой. Но гранату Никита решил придержать на крайний случай – если положение станет безвыходным, он, по крайней мере, сможет подорваться на ней, прихватив с собой на тот свет несколько подземных монстров.
Он с разбегу вскочил на высокую пирамиду из ящиков, подпрыгнул, вцепился в край пролома. Качнувшись, вскинул ноги – и через мгновение оказался на крыше. Встав на колени, направил оружие вниз, одновременно вращая ремнем – пряжка со свистом рассекала воздух, двигаясь все быстрее.
Из пролома показалась крупная башка, рядом возникла другая, поменьше и остромордая. Выдра лезла по спине морлока, а тот, взгромоздившись на ящики, тянул к беглецу толстые руки. В темноте под ними шевелились тела, трещали доски: сразу несколько преследователей пытались вскарабкаться наверх.
Никита ударил ремнем и одновременно выстрелил. Пряжка врезалась в глаз синекожего, а пуля впилась в морду выдры.
Вой, мычание – оба полетели вниз. Ремень дернуло так, что сталкер чуть не упал следом. Вагон наполнили грохот, шипение и визг; среди изломанных досок копошились, давя и кусая друг друга, упавшие твари. Вскочив, Пригоршня бросился по крыше.
На этой ветке стояла сцепка из четырех одинаковых вагонов. Перепрыгивая с одного на другой, он добрался до конца состава, тяжело дыша, остановился. Зарядил обрез, оглянулся – его пока не преследовали, – присел на самом краю и внимательно осмотрелся.
В огромном, плохо освещенном помещении сновали быстрые тени. Слышались шорохи, стук, звук шагов. Где Болотник с Доцентом? После того как напали выдры, Пригоршня больше не видел спутников, хотя дважды слышал выстрелы «маузера» в глубине станции.
То пирамидальное сооружение, которое он заприметил, когда беглецы только попали сюда, высилось впереди, но Никита все никак не мог разобрать, что это. Вокруг постройки и внутри нее сияло множество огней, так что она напоминала новогоднюю елку размером с девятиэтажный дом, – хотя это не помогало, наоборот, лишь мешало понять, что за громада высится в центре станции. Лучи прожекторов и фонарей перекрещивались, бросая во все стороны изломанные тени, резкие и черные. Пригоршня посмотрел на протянувшийся под потолком широкий рельс погрузочного крана. На ближнем конце была кабина, от которой вниз вела лесенка, рядом на рельсе – колесо с тросом и тяжелым крюком. Стекла в кабине выбиты, внутри темно… Нет, кажется, что-то все же горело там, возможно, лампочки на пульте управления. Вдруг за окном прошла сутулая фигура Доцента, и Никита удивленно выпрямился. Как он забрался, ведь лесенка сломана… Ага, вот в чем дело: до пола лестница действительно не доставала, однако рядом с нею на боку лежала сошедшая с рельс цистерна.
Рельс тянулся почти до пирамидального сооружения, скорее всего, кран использовали для строительства этой штуки. Ближе к постройке находилась вторая цистерна – она не перевернулась, стояла на всех четырех колесах, – на боку ее был нарисован красный круг, а в нем стилизованное изображение огня.
У основания пирамиды маячили силуэты, и Никита наконец разглядел, что пространство между цистерной и постройкой кишит мутантами. Оттуда доносился ритмичный вой, они как будто молились.
Позади раздался шум, и сталкер оглянулся. На дальний вагон выбралась массивная фигура, тяжело затопала по крыше; следом появилась вторая. Пригоршня отошел от края, разбежался и прыгнул в сторону платформы, заполненной щебнем.
Он упал на камни, оскальзываясь и съезжая, сумел добраться до вершины, сбежал по другому склону и перескочил на перевернутую цистерну. Здесь остро пахло бензином, с проржавевшего металла на пол сбегали журчащие струйки, образуя большую радужную лужу.
Между платформой с щебнем и цистерной появились два морлока. Пригоршня вновь прыгнул – и не рассчитал, всем телом ударился об идущую от кабины грузового крана железную лесенку. Она громко хрустнула, Никита вцепился в перекладину, которая тут же проломилась под его весом, начал падать, но нога попала в проем между двумя нижними стержнями, и его развернуло головой книзу. Ступенька врезалась под колено; скрипнув зубами, он повис, протянув руки к полу, сжимая обрез.
Стволы оказались в сантиметре от башки морлока, который шел между вагонами. Тот остановился, поднял голову. Обрез смотрел ему прямо в глаза.
Пригоршня выстрелил.
Под ним хлюпнуло, синекожая морда расплескалась, превратилась в размазанное влажное пятно. Пуля вынесла затылочную кость вместе с мозгами, ноги морлока подогнулись, он повалился на пол, будто мешок с песком.
Отдача качнула тело Никиты, и это помогло ему, согнувшись, ухватиться за перекладину выше. Он сел, потом выпрямился. Лесенка скрипела и содрогалась. Кабина была невысоко над головой, и он полез, лязгая оружием о железо. Снизу доносилось мычание, топот ног. Еще выше, еще… Только бы она не сломалась. Скрип усилился, и вдруг лестница стала будто вытягиваться, удлиняться, быстро опускаясь к полу. А кабина уже совсем близко, вот он, узкий ребристый порожек, над ним сломанное ограждение и дверной проем…
Сорвавшись с крепежных болтов, лестница полетела вниз. Несколько мгновений Никита бежал, стремительно переставляя ноги, но оставаясь при этом на одной высоте, – а потом подошвы ударили по верхней перекладине, он вытянул руки над головой и вцепился в порог. Подтянулся, залез. Лестница обрушилась на морлоков. Сталкер закачался на краю, судорожно взмахивая руками, – и наконец сумел сделать шаг в темный проем.
Спиной к нему стояла фигура, дальше было окно и пульт – кнопки, тускло горящие лампочки, рычаги…
– Доцент, эй… – начал Никита.
Тот обернулся, и в полутьме кабины тускло блеснули глаза лаборанта.
Сутулый, тощий… при таком освещении его силуэт в окне и вправду напоминал ученого.
Тонкая рука нырнула в карман халата и появилась вновь, сжимая скальпель. Существо, бывшее когда-то человеком, прыгнуло. Никита ударил прикладом, но мутант успел вцепиться в шею противника и с неожиданной силой потащил за собой. Они свалились на пульт, проломив верхнюю панель, давя кнопки и датчики. Никита получил скальпелем в плечо, дернулся, локтем сдвинув какой-то рычаг, услышав тарахтение включившегося механизма, врезал лбом по лицу лаборанта. Тот вновь ткнул скальпелем и попал в рану, оставленную первым ударом. Второй получился куда сильнее, лезвие вошло целиком. Вскрикнув, Никита захлестнул тощую шею ремнем Курильщика, выпрямился, стоя на пульте, приподнял тщедушное тело – ноги лаборанта закачались в воздухе.
Хрипя и развевая рот, мутант полоснул Никиту скальпелем по щеке. Боль продрала скулу; Пригоршня с воплем качнулся вперед, сильнее сдавливая шею, – пробив остатки стекла, они вывалились в оконный проем.
Здесь не было железного порога с ограждением: через это окно оператор крана следил за грузовыми работами. Ноги лаборанта задергались над далеким полом. Мгновение Никита, удерживая противника на весу, балансировал в проеме, мучительно изгибаясь назад, пытаясь перебороть силу земного притяжения, упасть обратно на пульт или пол кабины, – но не сумел и опрокинулся наружу.
Увидев, что происходит внизу, он в последний миг постарался оттолкнуться, вытянул перед собой руки – вместе с лаборантом, которого продолжал душить.
Они рухнули на крюк. Ржавый металл вошел в поясницу мутанта, поднялся выше, разрывая мышцы и кожу, дробя позвоночный столб. Крюк дошел до лопаток и застрял. Дернувшись, лаборант повис, будто дохлая рыба на крючке.
Колесо неторопливо катилось по рельсе, приближаясь к пирамиде. Внизу царил хаос: выли, задрав головы, морлоки, между ними сновали лаборанты, Никита разглядел даже трех выдр с обрезанными плавниками, цепями прикованных к шпалам.
Он подергал рукой, на которой болтался обрез, высвободил ее, второй перехватив концы ремня. Выдры шипели, бились на цепях, морлоки угрожающе бормотали, а один из лаборантов начал подпрыгивать, раз за разом пытаясь дотянуться до человека, полосуя воздух скальпелем. Пригоршня медленно плыл в нескольких метрах над ними, покачиваясь. Когда существо в халате подскочило опять, выстрелил ему в голову – лаборант упал и больше уже не вставал. Кабина с лесенкой остались далеко, колесо приближалось к концу рельса. Поглядев вперед, Никита наконец смог разобрать, из чего состоит озаренная огнями пирамида.
И понял, что видит перед собой.
* * *
Отвернувшись от гостя, Картограф быстро вышел из комнаты, Химик даже головы не успел повернуть. Снаружи звякнул жбан, скрипнули доски, и наступила тишина. Сталкер поднял с пола несколько листов бумаги и ватмана, разложив их на столе, стал рассматривать. Там были привычные названия – Свалка, Кордон, Янтарь – и множество незнакомых. Какое-то Предграничье, еще – Крюк, Жажда, Заповедник, Небосвод… Кривые линии, пунктиры, полоски рек, нарисованные синим фломастером… Вот река Артерия, а тут – озеро Гниль. Кружќи разных диаметров, от них и к ним ведут короткие стрелки. Это что, Картограф так пузыри обозначает и места в обычном пространстве, через которые в них можно попасть?
Выйдя из комнаты, он увидел, что хозяин стоит перед окном, выводящим на заброшенную военную базу. Картограф раскрыл перочинный ножик, не снимая его с косы, чистил ногти. Подойдя ближе, Андрей произнес:
– Ты так ничего и не рассказал. Чистое Небо – что это? Какая-то группировка? Ученые? Их уничтожили? Не всех? Те, кто остались, что-то исследуют возле ЧАЭС – что именно? Почему Осознание не хочет…
– Ты еще здесь? – Картограф повернулся, выпустив ножик, и тот упал на плечо. – Как сюда попал? Это мое место, здесь никто не бывает, кроме меня. Как нашел путь?
– Я не искал, – возразил Андрей. – Когда начался сверхвыброс, я как раз проник в пузырь. Потом захотел выйти – попал в другой, оттуда в третий… И потом сюда, к тебе.
– Они срослись в гроздь. Закоулки перепутались. – Картограф вновь уставился в окно, на воду, заполняющую бетонную воронку.
– Закоулки? А, ну да, закоулки пространства. А эта церковь… она ведь на самом деле не стоит на острове посреди озера? Когда пересекаешь тамбур – происходит переход… то есть ты на самом деле выходишь не в дверь, а в другой пузырь. Так? Но где тогда эта церковь? Где она находится? Картограф, слышишь?
– Вне времени и пространства, – сказал тот.
– Чего? Что это значит?
Хозяин молчал.
– А Черный Пузырь? Ты упоминал его, когда мы встречались в прошлый раз. Кто-то из Черного Пузыря наблюдал за нами с напарником, когда мы были в Долине. Что такое Черный Пузырь?
– Странный, очень странный. И очень мягкий. Из него можно выйти в любой его точке, и даже пробойник не нужен, только усилие, усилие воли. Я никогда не исследовал его, лишь заглядывал пару раз. Смотрители не пускают меня туда.
– Какие Смотрители, кто это?
Картограф энергично качнул головой, и косички закачались, зашуршали, зазвенели колечками и цепочками.
– Те, кто живет в Черном Пузыре. Наблюдатели, Смотрители… называй как хочешь. Он не стационарный, динамичный. То есть мобильный, плавает между другими пузырями, зацепляется за них, отлетает… Смотрители живут в нем. Мне кажется, они – разведчики, посланцы тех, из Базового Пространства. Пузырей много, за всеми не уследишь. Но когда тут произошла катастрофа, когда возникла Зона, они заметили нас, обратили внимание. Заинтересовались. Вдруг мы нарушим Структуру, повредим? Послали Черный Пузырь, чтобы наблюдать, контролировать ситуацию. Или чтобы напасть? Может, они и отравили ноосферу? Меня к себе не пускают, я же всего лишь человек…
– Подожди, – перебил Андрей. – Базовое Пространство? То есть наша Земля, что ли? Планета ведь не пузырь. Зона – как основа для всех этих аномалий, пузырей, то есть фундамент, база…
Впервые с начала разговора Картограф прямо взглянул на собеседника – в глазах его было подобие удивления.
– Почему решил, что Земля не пузырь?
Как и в прошлый раз, он вдруг развернулся, ни слова больше не говоря, стремительно зашагал прочь.
– Подожди! – прокричал Химик вслед, злясь все сильнее. – Мы что, тоже в пузыре?! Эй! Ты… ты специально уходишь от ответа! Ничего не говоришь про Осознание, про это Чистое Небо и чертов ящик, который мы везем…
Хлопнула дверь, потом, уже тише, – вторая. Андрей плюнул, стукнул кулаком по подоконнику. Прошел к столу, уселся и стал есть, повернувшись спиной к тамбуру и дверям, отгородившись от этого странного застывшего мирка с монотонно квакающей лягушкой, ивами в тумане и заболоченным берегом, от беспорядочных, бессмысленных речей Картографа. После общения с ним начала болеть голова – слишком необычный человек, слишком странная у него аура. Как и тогда, в яме посреди Свалки, находясь рядом с ним, сталкер ощущал: от Картографа сквозит . Сильный ментальный ветер непрерывно дул вокруг – не такой темный и глухой, как от Макса Болотника, более… свежий, что ли? Прохладный, полный необычных запахов – ветер свободы, бесконечных незнакомых пространств, ветер гор, лесов и полей, по которым можно бродить всю жизнь. Но для обычного человека, сталкера по прозвищу Химик, подобный ветер был опасен: можно простудиться .
Поев, он вышел из церкви, в поисках Картографа обогнул здание, опять вернулся к ручью. Хозяина нигде не было. Куда это он подевался… Неужели покинул пузырь, вновь отправился в свои путешествия, забыв про гостя? Не может быть, он, конечно, скрывает что-то, недоговаривает и болтает чепуху, да и вообще странный – но не настолько же не от мира сего. Раз уж в этом спрятанном от всех, зависшем «вне времени и пространства» пузыре объявился незваный гость – зачем оставлять его одного?
– Эй! – позвал Андрей, переходя мостик. – Картограф!
Тишина в ответ – только привычный дуэт лягушки и кузнечика.
Он пересек половину островка, встал, оглядываясь… И вдруг понял. Выругавшись, побежал к броневику.
«Малыш» стоял на прежнем месте, у берега напротив входа в церковь. Водительская дверь была открыта – а ведь Андрей включил режим «свой-чужой» и никто, кроме них с Пригоршней, не мог попасть внутрь. Чертыхаясь, он отрубил защиту, залез в кабину, распахнув дверцу, шагнул в салон. И увидел спину Картографа, сидящего на корточках возле Черного Ящика.
Тихий щелчок – упала ручка, за которую он держался, стукнула по металлу. Картограф выпрямился, не глядя на сталкера, пошел к холодильнику.
– Ты что, открыл его?! – закричал Андрей.
Тот достал банку пива и стал пить.
– Я говорю, ты сумел его открыть? Что внутри? Я и сам теперь догадываюсь, но…
Картограф пил, громко глотая, не слушая, вообще не обращая на него внимания. Окончательно выйдя из себя, Химик бросился к нему, схватил за шиворот и занес руку, собираясь отвесить оплеуху…
Порыв ветра – мощный, валящий с ног… нет, не воздуха, это был ментальный ураган. Картограф будто выдохнул ему в лицо – и Андрея отбросило назад. Зацепив Черный Ящик, он свалился посреди салона. Вскочил, рыча, схватил табуретку, занес над головой, чтобы ударить… и опустил. Поставил, сел на нее. Руки дрожали, сердце колотилось в груди. Картограф, сделав еще несколько глотков, бросил банку на пол.
– Чистым Небом себя называла одна группа, – произнес он, глядя мимо Андрея. – Я не знаю их историю, но они были очень хорошо осведомлены о ситуации в Зоне, знали много такого, что от других скрыто. Не простые люди, очень не простые. У них с Осознанием конфликт был, а почему – тоже неизвестно. Как-то Осознание и Чистое Небо были связаны, что-то общее у них… но вот что? В общем, группа договорилась с одним человеком, наемником… Там долгая история. Наемник преследовал Стрелка, а тот пытался прорваться к ЧАЭС, уже во второй раз. Помню, тогда произошел мощный выброс, открылись новые закоулки… Неизвестно, чем все кончилось, я не следил за этим, у меня свои дела. Наемник куда-то подевался, Стрелка закодировали на убийство самого себя, Чистое Небо исчезло… Уничтожили их, что ли? Наверное. Почти всех, только трое остались. А Стрелок уже потом, в третий свой поход, убил большинство членов Осознания. И вот теперь остатки Чистого Неба вынырнули откуда-то, опять что-то затеяли.
– Они хотят взорвать ЧАЭС, – сказал Андрей. – Так? В этом ящике – бомба. Мы доставим ее к станции, там ее включат… Если центр Зоны выжжет мощный взрыв, она может рассосаться, исчезнуть. Но ведь… сам говоришь: Стрелок убил членов Осознания.
– Не всех. Только тех, что в коконах наверху. Кто-то остался, прячется ниже.
– И если они взорвутся вместе с ЧАЭС, Зона исчезнет?
Картограф пошел в кабину.
– Больше ты ничего не расскажешь, да? – сказал Андрей ему вслед, поворачиваясь на табурете. – Ладно, ты мне надоел. И я спешу, очень спешу. Надо ехать дальше, выведи меня из пузыря.
Он встал, быстро осмотрел Черный Ящик – тот был заперт, с виду все осталось как прежде. Если попытаться вскрыть его, взорвется, как предупреждал Касьян, или теперь уже нет? Может, Картограф как-то снял защиту?
– Стой! – повторил Андрей, выходя из салона. – Слышишь! Мне надо…
– Куда? – спросил хозяин, спрыгивая с подножки.
– Мы договорились встретиться возле подъемного моста через приток под названием Быстрый. Не мост даже, так, решетка. Не знаю, проедет ли броневик, по карте было не понять. На другом берегу – старый город, Лиманск. Или, может, ты переправишь меня прямиком к ЧАЭС? Никита придет к мосту и будет ждать, я вернусь с противоядием…
– На станцию не могу, – ответил Картограф, направляясь к ручью. – Там вокруг большая гроздь пузырей, очень мелких. Не пространство, сплошная трясина. И все пузыри зараженные, темные, даже мне не пройти. Через закоулки туда дороги нет.
– Хорошо, а это место? Приток, подъемный мост, старый город…
Картограф остановился, склонив голову.
– Знаю его.
– Как туда попасть?
Хозяин повернулся, глянул влево, вправо, что-то прикидывая… И показал пальцем вдоль ручья.
– Туда едь. Когда уже передние колеса в озере будут, включи пробойник. Попадешь куда надо.
И вновь двинулся прочь, не оглядываясь. Андрей стоял на подножке, хмуро глядя вслед. Он хотел еще много о чем расспросить Картографа. О том, как тот путешествует между пузырями, про Чистое Небо и Осознание, про Доктора, – быть может, они знакомы? – про Черный Пузырь и это самое Базовое Пространство. Про изменения, произошедшие из-за последнего выброса, и то, как Осознание генерирует их… Но он понимал: оставаться здесь больше смысла нет. Картограф вновь примется болтать что-то непонятное либо просто откажется отвечать. Хозяин пузыря уже не был человеком, он стал каким-то иным существом в человеческом теле, со своими реакциями и непривычной логикой. Призраки Зоны – вот как называли людей, измененных ею безвозвратно. Макс Болотник тоже был призраком, просто чуть более понятным, не таким призрачным , как Картограф, и Доктор…
И поэтому Андрей не пошел следом. Он вернулся в броневик, завел двигатель и поехал вдоль ручья. Но на полпути, остановив машину, уставился в лобовое стекло. Возле церкви стояли двое, хозяин и… Сталкер сунул руку под пульт, схватил висящий на крючках «узи» и приставил ствол к колпаку.
Рядом с Картографом стоял высокий, одетый во все черное монолитовец. Они разговаривали. Хозяин повел рукой в сторону машины, что-то сказал и скрылся в церкви. Монолитовец обернулся – Химику показалось, что сквозь туман прямо на него уставились темные глаза. Увидев броневик и силуэт за лобовым колпаком, сектант попятился, фигура его потускнела в светлой пелене, тая… он исчез.
Еще минуту Андрей сидел, глядя перед собой, пытаясь понять, что все это означает. Потом убрал оружие под пульт и вновь завел двигатель.
Как и сказал Картограф, когда под передними колесами заплескалась вода, золотая рыбка разгорелась оранжевым светом. Химик включил пробойник – и через несколько мгновений оказался под мелким дождем возле бетонного тоннеля, который вел от подъемного моста к старому городу. Если после сверхвыброса эта территория не переместилась куда-нибудь, то, судя по карте, всего несколькими километрами дальше должна была находиться Чернобыльская электростанция. Пока что Химик не видел ее, слишком далеко.
Зато он слышал стрельбу, доносящуюся со стороны города.
* * *
Медленно двигаясь вместе с ползущим по рельсу колесом, Никита кое-как сумел зарядить обрез последним патроном. Впереди, в центре подземной станции, высился алтарь – огромный вариант того сооружения, на который они с Болотником наткнулись выше. Алтарь состоял из сваленных в кучу вагонов, решетчатых балок, частей подъемных кранов, бетонных плит, из щебня, песка, канализационных люков, груд полусгнившего тряпья… трупов и костей.
Несколько десятков человеческих и звериных тел, пронзенных заточенной арматурой, висели на склонах. Словно кто-то решил собрать здесь коллекцию всех обитателей Зоны, от людей до крыс. Между трупами покачивались на ветру клочья жгучего пуха, украшавшего алтарь, словно вата новогоднюю елку. Были там и своеобразные гирлянды – прожекторы, частью разбитые, а частью работающие, вставленные в эту чудовищную гору на разной высоте.
В основании алтаря стояла большая кирпичная будка с выломанной дверью – почти скрытая вагонами, она являлась ядром, сердцем всего сооружения. От проема вниз, под станцию, уходила бетонная лестница, из глубины лился зеленый свет. К ней можно было подойти, Никита решил, что проход там оставили специально… Но почему-то в том месте не маячило ни одного монстра, хотя вокруг алтаря их бродило множество. Необычный клубящийся свет, похожий на блекло-зеленый дым, освещал широкий полукруглый участок перед выходом, и за все то время, пока колесо приближалось к алтарю, ни единый морлок или лаборант не ступил на него. То существо, или мутант, или устройство, о котором они говорили с Болотником на платформе лифта, находилось внизу, под алтарем – озаренная зеленым светом лестница вела в святая святых, туда, где притаился темный бог этого места.
Колесо преодолело почти весь рельс, и Пригоршня приготовился перепрыгнуть на ближайший вагон. Морлоки выли, толпились внизу, между ними сновали лаборанты. Один вдруг что-то проблеял, и трое синекожих полезли по наклонной стене вагона туда, где вскоре должен был очутиться сталкер.
Никита выстрелил лаборанту в голову, и тот упал. Движения морлоков сразу потеряли целенаправленность, мутанты растерянно замычали, двое спрыгнули, один продолжал ползти – но неуверенно, вяло.
На освещенный зеленым светом участок ступила фигура. Пригоршня разглядел, что это сталкер в обносках, один из тех, кого Доцент называл «двойными». Он двигался как зомби, переставляя негнущиеся ноги, обратив к лестнице пустое, лишенное мыслей лицо, на котором двумя изумрудными пятнами светились глаза. Ближайший морлок потянулся к нему… и отступил. Силуэт шагнул в зеленый свет, еще мгновение был виден в проеме, потом пропал из виду.
Никита качнулся вперед, назад, опять вперед – и выдернул руку из петли, в которую были скручены концы ремня. Пряжка на прощание резанула кожу, труп лаборанта закачался вместе с крюком, а сталкер перемахнул на стенку вагона. Колесо на потолке остановилось, уткнувшись в ограничитель. Ступни заскользили, Пригоршня перевернулся, упал на спину, увидел под собой мохнатую полосу жгучего пуха и ухватился за кабель, который шел в глубину алтаря, к горящему там прожектору. Рядом один над другим висели трое мертвых сталкеров с венками из колючей проволоки на головах. Они сходились сюда, управляемые какой-то ментальной силой, часть «ходоков» морлоки ловили, распинали по приказу лаборантов, устроивших в катакомбах свой шизофренический технокульт, а другие вступали внутрь алтаря и спускались… Куда? Что находится внизу, что за сила прячется там?
Пальцы заскользили по пластиковой изоляции. Уже несколько десятков синекожих собралось с этой стороны алтаря, взволнованно мыча и воя: они были возмущены осквернением их капища. Кабель дернулся, провис. Никита покатился прямо в объятия морлоков, но успел протянуть руку и вцепиться за торчащую из склона треногу прожектора. Треск, толчок – и он закачался, как на турнике. Внизу возник лаборант, задрал голову, наблюдая за происходящим сквозь пластиковую маску. Тут же два морлока полезли к Никите. Он подтянулся, потом встал, балансируя, прыгнул и плашмя упал на решетчатую балку.
Конструкция вздрогнула, заскрежетала – второй ее конец начал выворачиваться из алтаря. Она накренилась, Никита заскользил, увидел морлока прямо под собой, перевернувшись на бок, свалился с балки – и упал в полукруг зеленого света.
Он сразу вскочил, стараясь не обращать внимания на боль в плече. Кровь на щеке уже подсохла, стянула кожу, но скула все еще сильно ныла.
Никита попятился к проему. Обступив его, морлоки и лаборанты тянули руки, хрипели, мычали и выли, топчась на месте. Медленно отходя, Никита взял обрез за стволы, как дубинку, но после опустил, достал из-под куртки гранату. Здоровенный синекожий шагнул вперед – и с воем отскочил, словно сияние обожгло его. Приготовившись вырвать чеку, Пригоршня занес гранату над головой. Он наконец сообразил, что вой и бормотание мутантов звучат не беспорядочно, но в монотонном ритме, становясь то громче, то тише. Вдруг ноги одного лаборанта подломились, он упал на колени. Отполз назад, чтобы голова не попала в свет, и стал кланяться, несильно ударяясь лбом о пол, прижав ладони к темени. Следом стали опускаться синекожие, потом другие лаборанты… Вскоре перед будкой образовался полукруг коленопреклоненных фигур.
Сделав очередной шаг назад, Никита чуть не повалился на спину. Оглянулся: первая ступень лестницы была прямо за ним. Не опуская гранаты, поставил на нее ногу, шагнул на следующую ступень, затем развернулся и быстро пошел вниз.
Лестничный пролет оказался длинным. С каждым шагом зеленый свет густел, сталкер будто погружался в облако дыма, мягкое сияние клубилось вокруг, завивалось кольцами. Ступени становились все более низкими – если так и будет продолжаться, вскоре они совсем исчезнут. Спрятав гранату, Никита вновь перехватил обрез за стволы. Он не понимал, что происходит, куда он попал, и даже не старался понять, лишь вглядывался в туман, готовый ударить прикладом любого, кто попытается напасть на него. Дымный свет наполняли шепчущие голоса, будто тысячи, сотни тысяч людей прятались где-то в его глубине, – сталкер не мог разобрать ни слова, но от этих призрачных звуков пробирала дрожь. Ступени исчезли, под ногами потянулась горизонтальная поверхность. Никита шел словно сквозь воду, густо-зеленую муть; шепот звучал со всех сторон. Вскоре стало видно, что тоннель заканчивается проемом в стене какого-то помещения, пещеры или зала, в нескольких метрах над полом. Возле дыры лежали две фигуры, дальше громоздились камни, по которым можно было сойти, как по ступеням.
Пригоршня сделал последний осторожный шаг и опустил обрез. Далеко впереди, в полу пещеры, куда привела лестница, виднелась круглая воронка, над которой вращался зеленый смерч – он-то и был источником дымного света. А перед сталкером лежали Болотник и Доцент. Первый – на животе, изучая открывающуюся внизу картину, второй – на спине, держась за грудь, по которой расплывалось темное пятно. Когда Никита приблизился, ученый поднял голову, не отнимая ладоней от раны, локтем коснулся Болотника. Тот оглянулся, увидел Пригоршню и вновь уставился вперед. Подойдя ближе, Никита опустился на колени между ними.
– Думал, опять копия идет, – сказал Болотник. Голос был еще более отрешенный, чем обычно, Макс будто спал. – Одна только что мимо прошла, нас не заметила даже. Спустилась туда, села и на вихрь уставилась.
– Копия? – переспросил Никита, разглядывая смерч и фигуры сталкеров вокруг. Их было множество – мертвых и живых, тощих, в лохмотьях; кто лежал на камнях, кто сидел, уставившись на вихрь, некоторые спали – или были мертвы, скончавшись от истощения.
– Это он их так назвал, – Болотник кивнул на ученого. – Видишь, лаборант ему грудину арматурой пропорол…
Никита видел: Доцент умирает. Толстый ржавый прут торчал между пальцев из середины груди. Бедняга мелко дрожал, голова тряслась, лицо исказила гримаса. Его было жалко – но взгляд Пригоршни лишь на пару секунд задержался на ученом и тут же будто сам собой скользнул в сторону вихря, привлеченный его мерным гипнотическим вращением.
– Что за копии? – шепотом спросил Пригоршня.
– Двойные. Дубли… – донеслось справа, и он вновь поглядел на Доцента, с трудом оторвав взгляд от световой воронки впереди.
– Кто?
– Дубли, – повторил тот хрипло. – Копии людей, которые попали под выбросы. Они возникают в разных местах Зоны, бездумные… Их… наверное, их тянет сюда, не могут противостоять этой силе… бредут со всех сторон, сходятся… Ноосфера… – последнее слово было произнесено так, будто начиналось с заглавной буквы, словно это было имя.
– Ноосфера? Так этот вихрь…
– Пробой, дыра в пространстве. Через нее Ноосфера проникла сюда. Она создает копии.
Макс вдруг сел, повернувшись к Никите, и тот увидел, что глаза напарника уже не прозрачные, водянисто-зеленые, – нет, теперь, словно патока, скрыв зрачки и белки, из них ползет густой зеленый свет.
– Я тоже копия, – сказал Болотник.