Глава 4. Маэстро Воланд

Бармен Гриша проводил нас к соседней двери.

— Тут живет Критик, его так все называют. Скандальная личность. Я думаю, что уж он-то в чем-нибудь да замешан.

— Не будем делать опрометчивых высказываний, — сказал я. Семен постучал. Ответа не последовало.

— Может, его нету?

— Как же нет, я видел, как он заходил к себе, когда мы шли к Пржевальскому, — ответил Гриша и почему-то обиделся.

— А обратно никто не выходил, я все время поглядывал в коридор, — добавил Семен.

— Ключи от комнаты есть? – спросил я у Гриши. Тот покопался в карманах и выудил разнокалиберную связку.

— Вот этот, с короткой бородкой.

Ключ никак не мог войти в скважину, а когда, наконец, мне удалось его протолкнуть, по ту сторону двери что-то звякнуло. Я отворил дверь и поднял с пола точно такой же ключ.

— Эй, есть тут кто?

Молчание. Я прошел в комнату, Семен  и Гриша последовали за мной. В комнате было намного уютнее, чем у князя. Толстый ковер на полу, массивная мебель на гнутых ножках, светильник с двумя десятками лампочек в форме свечей, тяжелые бархатные портьеры, создающие в комнате полумрак. И роскошный камин, в котором весело играли языки пламени.

— Это люкс? – спросил я Гришу. Тот ответил не сразу. Челюсть его некоторое время балансировала на связках, готовая вывалиться, а сам Гриша пребывал в состоянии прострации. Пересилив себя, бармен открыл рот, но смог лишь выдавить:

— Нет… я это все впервые вижу. Еще вчера…

Неожиданно из-за окна донеслись голоса. Я прислушался.

— Как же он так?

— А я знаю? Я сам только подошел!

— Я видел! Он окно распахнул и как закричит: «Но пассаран!» И сиганул вниз!

— «Они не пройдут»? Кто? Что бы мелешь?

— Я что видел, то и говорю.

— И ведь угораздило его именно на забор свалиться!

Я выглянул в распахнутое окно. Под окнами столпились несколько сталкеров. Они стояли около забора, выполненного из металлических штырей с фигурными башенками на верхушках. На одном из таких штырей покоилось чье-то окровавленное тело. Покрасневшая фигурная башенка торчала у него из спины. Очевидно, несчастный, прыгая из окна, не разглядел, на что он может приземлиться. Я повернулся к Грише.

— Это Критик?

Гриша замотал головой.

— Не имею представления. Отсюда не видно. И… и… я не могу на это смотреть.

— А придется. Или… Кто-нибудь, его еще опознать сможет?

— Да, любой, почитай.

— Ладно. Семен, отведи Гришу вниз, а потом дуй ко мне. Комнату закрой, оба ключа возьми с собой. Я буду снаружи.

У злосчастного забора скопилась целая толпа, располагавшаяся по форме полукруга. В центре, у самого забора стоял высокий худой тип в клетчатом костюме и дурацких очках. Толпа слушала его, как зачарованная.

— У меня на глазах все произошло! Я иду, и вдруг – бац! Выскакивает из окна и грудью на штырь! У меня до сих пор шок! Я… а он… и… — Клетчатый разрыдался. Я подошел и тронул его за рукав.

— Насколько я понимаю, вы – свидетель?

— Что? – поднял голову клетчатый, — ах, да, конечно, свидетель. Свидетелем чего я только не был! Вот, например, когда один мой знакомый переходил Рубикон…

— В данный момент меня интересует только что случившееся событие.

Клетчатый достал огромный носовой платок и громко высморкался.

— Я сейчас, Вадим Георгиевич! Пять минут, и я буду готов! Вы пока можете позвонить из бара Чугунову.

Откуда он знает мое имя? А про Чугунова? Я собрался было спросить его об этом, но… клетчатый куда-то делся. Я постоял-постоял… и пошел звонить.

Гриши в баре не оказалось, Семена тоже. У стойки расположился странный мужчина в сером костюме классического покроя и заломленном набок берете. Я по привычке глянул в его глаза и вздрогнул. Правый глаз был иссиня-черным, левый зеленым и с вертикальным зрачком. Незнакомец сразу напомнил мне актера, игравшего Воданда в последней экранизации романа «Мастер и Маргарита», две тысячи пятого года, режиссер Сопецикй, если не ошибаюсь.

Я огляделся по сторонам в поисках Семена, но незнакомец криво усмехнулся и сказал:

— Он с барменом уехал сразу же после звонка вашего шефа. Телефон после этого вышел из строя, но если вы желаете позвонить, то…

«Воланд» протянул мне большой мобильник Kulibin, который был почему-то с дисковым номеронабирателем. Я, просовывая палец в узкие отверстия диска, набрал номер Чугунова и стал ждать. Через два гудка генерал взял трубку.

— Да?

— Толя, ты?

— Я. Как у тебя дела, Вадим?

— Все нормально, но есть трупы.

— Да, Семен мне говорил.

— Ты его вызвал?

— Да. И ты мне тоже нужен.

— Хорошо. А как Де…

Но Чугунов уже повесил трубку. Воланд достал из кармана доисторическое пенсне, нацепил его на нос и сказал:

— Если вы хотели поинтересоваться здоровьем вашего друга Дениса, то должен вас обрадовать – он успешно преодолел седьмой уровень иллюзий, и коэффициент опустился до шести.

— А кто вы, собственно такой, и откуда все это знаете? – я подозрительно сощурился.

— Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

— А если без цитат, маэстро?

— Если без цитат, то – вот, — маэстро протянул мне черную визитку с серебристой готической буквой «W». А откуда знаю? Знаю, что немедленная смерь ему более не грозит, и больше ничего.

— У вас есть доказательства?

— И доказательств никаких не требуется. Все просто – в белом плаще…

В белом плаще с кровавым подбоем, легкой и неслышной походкой, свойственной любому жителю северных районов Империи, поздним вечером третьего числа шестой фазы Луны в императорские покои вошел истинный лонд пятого игарра Ариэн Саотран. Склонившись пред Императором на одно колено, он сцепил пальцы в ритуальном жесте приветствия и пожелал правителю долгих лет жизни. Когда с церемониями было покончено, Ариэн встал и покорно начал ожидать разрешения говорить.

— Что привело тебя ко мне, лонд? – вопросил Император. Ариэн, согласно этикету о прошении, смотрел императору прямо в глаза, и речь его лилась из уст ровно и плавно и разум его был доступен, как открытая книга, дабы не смутить высокое лицо сомнениями в искренности просящего:

— Великий Император Калагарры и Самонны и прилегающих к ним островов, наделенный властью безграничной над людьми Империи и над нелюдьми, милостивый и справедливый! Я, верноподданный твой, прошу высочайшего позволения.

— Я слушаю тебя, Ариэн.

Император назвал его по имени! Это сулило большую удачу! Но Ариэн тотчас отбросил предательскую мысль подальше и сосредоточился на словах:

— Третий месяц минул с тех пор, как мою возлюбленную, прелестную Ниару, держит в заточении чернокнижник Зинеус. Готов был я идти хоть на другой край света, лишь бы наказать колдуна за его злодеяния. Но никто не мог сказать мне, где стоит его Синяя башня. Она появлялась из ниоткуда и пропадала вновь, чтобы появиться через недели за тысячи лиг отсюда. Но вчера я услышал о том, что Башня стоит ныне на Линжамском холме, и что огромная армия дьявольских порождений скопилась подле нее. Слышал я и том, что ты, император, собираешь войска для отражения атаки. Прошу тебя, отправь меня в первый отряд! Я буду сражаться за четверых, и маг проклянет тот день, когда его переманил темная сторона!

Император распрямил плечи.

— Я ощущаю в тебе невиданную храбрость, лонд. Опасаюсь, что она погубить тебя может, но отказать не могу. Благословляю Ариэна, сына Зиннара, на священный бой с дьявольскими отродьями. Подойди ближе.

Ариэн повиновался. Император жестом подозвал советника и шепнул ему пару слов. Советник удалился и через минуту вернулся с большим промасленным свертком. Император самолично развернул тряпицу и в свете тысячи факелов в его руках ослепительно засиял невиданной красоты клинок. О, нет! Даже не драгоценная инкрустация давала эту красоту. Весь вид, исполнение, изгибы меча сливались в единой гармонии друг с другом.

— Теперь этот меч принадлежит тебе, лонд, — провозгласил Император. Ариэн с замирание сердца принял дар и отсалютовал клинком. Взмах был плавным и легким.

— Имя мечу – Гамадрил, — молвил Император, — его выковал двести лет назад лучший кузнец Самонны… Ариэн? В чем кроется причина твоей ухмылки?

Ариэн бросился ниц.

— Прошу простить меня, Император. При упоминании имени меча в моей памяти отчего-то возник образ странного пушистого существа. Я прошу прощения за неслыханную дерзость.

— Я прощаю тебя, лонд. А теперь иди. Армия выходит в полдень, чтобы к утру завтрашнего дня быть на месте.

Истинный лонд пятого игарра Ариэн Саотран развернулся и своей неименной пружинящей походкой покинул покои Императора, а вскоре в сад устремились и вся многочисленная дворцовая свита – император пожелал некоторое время побыть в одиночестве. Было около десяти часов утра.

— Да, было около десяти часов утра, Вадим. Вадим, ты что, спишь? — удивился Чугунов.

Я машинально потер глаза и уставился на собравшихся. Я сидел в уже знакомом кабинете в податливом кресле, напротив меня сидели Чугунов и Семен.

— Я говорил, что убийство сталкера по кличке «Критик» произошла около десяти часов утра. Эксперты установили это.

— Но ведь мы видели его входящим к себе далеко после полудня! – удивился Семен, — и забор мы тоже видели. И свидетели…

— Установили, что, будучи сброшен на штыри, Критик уже был мертв несколько часов.

Семен задумался.

— Выходит, либо его кто-то сбросил, либо… он был зомбирован?

— А ты что считаешь, Вадим?

А что  считал? Я считал, что помаленьку схожу с ума.

— Толик, будь другом, безо всяких вопросов – скажи, что я делал последние три часа?

— Без вопросов? Ладно. Сразу после моего звонка вы с Семеном провели поверхностный обыск у убитого, получили от Пржевальского письменные показания, встретили специальную следственную группу и доставили к нам бармена «Погибшего Сталкера». Мы решили, что он в опасности. Потом ты помогал разбирать книжные шифровки, найденные на антресолях, рассказал мне про Клинский бряк, который приведет к огромному складу хабара, а потом я пригласил вас с Семеном ко мне, чтобы рассказать, что я узнал от экспертов. Вадим, что с тобой?

В голове шумело. Неужели я начал терять рассудок? Вряд ли. Мне сказали, что действие Синей Смерти полностью прошло. Но что тогда означает весь этот маскарад? При чем тут Воланд и эта примитивная фэнтезийная сказка? Может, это «обратный ход» сказался? Но я только чуть-чуть пригубил… Не в силах более держать все в себе, я выложил свои подозрения. Чугунов ничуть не удивился.

— Извини за кощунство, Вадим, но я склоняюсь к тому, что это больше благо, нежели зло. Ты словно обрел новое зрение, позволяющее предугадывать. Ведь то, что тебе маэстро сказал про Дениса – правда. Он покинул критический уровень, притом в лучшую сторону.

— Коэффициент шесть?

— Именно. Постарайся контролировать свой разум, не выпускай его из-под контроля, но к таким подаркам относись с должным уважением.

— Хорошо. Когда в следующий раз встречу магистра Йоду, подробно расспрошу о том, как спасти галактику.

— Спроси, — совершенно серьезно сказал Чугунов и улыбнулся, — А ведь бармен Григорий, между прочим, дал нам в руки ниточку, ведущую к тому, кто устроил в поезде пиршество Синей Смерти. Мы знаем кличку и местоположение того, кто монополизировал добычу ингредиентов этого психотропной гадости.

— Ну как зовут этого монстра?

— Подожди, — остановил меня Чугунов и крикнул за дверь, — ввести арестованного.

В кабинет вошел молодой лейтенант, а за ним в наручниках – очень неприятный тип в кожаной жилетке и наколками в виде виноградных лоз на предплечьях.

— Познакомься, Вадим, это гражданин Дионов, оптовый торговец спиртными напитками, обслуживает в том числе и «Погибшего Сталкера». Был задержан нами по наводке бармена, но доказал свое алиби и дал имя реального виновника аварии поезда.

И арестованный Дионов, словно подтверждая мой диагноз, сказал, глядя в потолок.

— На мне вины нет. А стоит за этим Аркадий Северный. По кличке Морфей.