Книга Константа связи – Глава шестнадцатая

Клянусь.

Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого от меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду проводить я свою жизнь и свое искусство.

В какой бы дом я ни вошел, я войду для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел и ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.

Из Клятвы Гиппократа

Первое, что пришло на ум Малахову, когда он проснулся, была мысль: «А нет ли здесь рассола на „каплях“?» Вадим лежал с закрытыми глазами и с утренним ужасом прислушивался к своим ощущениям. Вначале ему казалось, что он еще не проснулся. Потом он боялся открыть глаза, уверенный в том, что именно через открытые глаза в голову вольется боль. Потом его стали мучить детали разговора с майором. Вадиму было стыдно, что он, сразу узнав майора, не сказал об этом, а пошел на конфликт. Потом Вадим стал ждать утренней изжоги. Но она не приходила. А потом остатки сна и рефлексии прогнал чавкающий звук.

Малахов открыл глаза. В микроскопическое окошко под потолком в полуподвал пробивался слабый свет. Рядом на ящике сидел Шип. Одной рукой он держал громадный бутерброд с тушенкой и, откусывая от него большие куски, громко чавкал. В другой руке у него была чайная ложка со сгущенным молоком. Ее он держал у лица кровососенка, а тот с удовольствием и, тоже чавкая, слизывал сладкую жидкость.

— Ты не парься, я за твоими попытками проснуться давно слежу, — сообщил Шип. — Так вот, в Зоне похмелухи не бывает. Жаль, нельзя в дорогу по маленькой пропустить, больно уж тушенка вкусная. Хочешь?

Вадим понял, что хочет.

Вышли они из Агропрома через два часа. Порывистый ветер бросал в лицо охапки желтой листвы, пытаясь сбить их с пути. Один раз Шип неудачно кинул гайку, и она, попав на «трамплин», не полетела дальше по высокой дуге, а развернулась и больно ударила Вадима в колено. День с самого начала не задался. Не доверяя больше сталкеру, Вадим полностью сосредоточился на дороге, растворился в окружающем мире, стараясь не только видеть чавкающую грязь, лес и черное небо впереди, но и слиться с Зоной всеми чувствами и мыслями. Когда Малахов решил, что пора бросить гайку в направлении подозрительно зеленого пучка травы, и вспомнил о сталкере, то заметил, что тот уже давно что-то рассказывает.

— А вообще странный он человек, этот врач, не понимаю я его. — Шип не мог идти молча, даже если его никто не слушал. — Откуда взялся в Зоне, никто не знает, живет в лесу сам, еще бы вообще на болото перебрался. Лечит кого ни попадя. Так же нельзя. А вдруг его пациент возьмет и сожрет?

— А откуда он взялся, этот врач? Местный или как ты, с Щербаковской, со скальпелем выпал? — заинтересовался Малахов.

— Я же и говорю — никто не знает. Он тут вроде еще до периметра был. А как появился — никто не знает. Тогда же ооновцы, как периметр сделали, всех из Зоны выгнали, кто вернулся, кто пропал, а этот как был, так и есть. Странный он, точно. Да и вообще — не люблю я это место. Отдадим ребенка и пойдем, да?

Дорога шла уже через лес. Шип постоянно зыркал по сторонам, но ничего опасного не находил. В итоге за три часа удалось добраться до опушки леса, где, по словам Шипа, обитал странный врач.

Видно было, что дом врача построен давно. Может, это было жилище лесника, а может, какой-то охотничий домик для партийных бонз времен СССР, когда леса были полны настоящего зверья. Сруб пятистенка из добротного бруса, подсобки, забор из крашеных досок и легкий дымок из трубы вызвал у Малахова легкую тоску по простой сельской жизни. Будто нет Зоны, нет чудовищ в лесу, не трещит дозиметр время от времени, напоминая о том, что здесь случилось много лет назад.

— Хозяин! Дома? — проорал сталкер, открыв калитку рядом с плотно закрытыми воротами.

Никто не ответил.

— Пошли, все в порядке, — сказал Шип и шагнул во двор, придерживая калитку.

— А не ответили же? Чего кричал?

— Если бы хозяина не было дома, его зверюга бы такое устроила. Сразу б все стало ясно.

— Собака?

— Ну, на собаку она мало похожа. Доктор говорит, это у него шиншилла. Говорят, редкого окраса.

Вадим напрягся. Шип поднялся на невысокий порог и постучал в дверь. Через мгновение дверь открылась, и на порог вышел Тимур Рымжанов.

— Привет, доктор, вот знакомься. Это со мной, — представил Шип Малахова, сделав церемонное движение рукой.

— Меня Вадим зовут, — представился Малахов. Только на мгновение на его лице промелькнула тень улыбки.

— Я врач местный, — ответил Тимур бесстрастно, как на приеме в участковой больнице. — С чем пришли? Болеете?

Рымжанов почти не изменился. Только в его длинной прическе появилась одна седая прядь, и голос стал чуть жестче. И одежда на нем была совсем не такая, какую он предпочитал раньше. Не было ни кожаной жилетки, не берцев с армированными металлом носками. На Тимуре висел балахон из грубой ткани, который почти скрывал его спортивную фигуру. И еще Вадим заметил, что взгляд у его друга стал совсем другим, словно в глазах поселилась бездна.

— Да вот, завалили кровососиху, а она с дитем. Вадим не дал его прибить, зря, конечно. Но и не носиться же с ним? Он же жрать хочет, сиську просит. А как вымахает потом, куда его? Я вот подумал, что тебе для опытов, может, пригодится.

Тимур молча взял из рук Вадима запеленатого ребенка и пошел внутрь дома. На пороге бросил через плечо:

— Не топчитесь тут, заходите, сегодня тут ночевать будете.

— Так нам идти надо дальше, — встревожился Шип.

— Нельзя дальше сегодня. Опасно, — отрезал Рымжанов. — У меня переночуете, места всем хватит.

— Вот как, — печально произнес Шип. — Ну, тогда конечно. А шиншилла твоя наши ботинки не пометит?

— А ты не дразни ее, — ответил доктор.

Сталкер покорно вошел в дом следом за Тимуром, за ними Малахов, оглянувшись на пороге. В большой комнате Тимур уже укладывал ребенка в люльку, подвешенную к потолку. Люлька была совершенно новая, словно ее только что сделали из свежих сосновых досок, аккуратно ошкуренных. Боковины были покрыты незамысловатым резным узором.

— Ты что, заранее готовился? — удивился Шип.

— Конечно. Пришлось бюрерам люльку заказать, — ответил врач. — Я же знал, что вы ко мне идете.

— Откуда? — тут уже не выдержал Малахов.

— Ну, считай, кровососы и сказали, — совершенно серьезно ответил Тимур. — Сейчас я его покормлю, а то чувствую, он у вас неправильно питался. Но хорошо, хоть не голодал. Вы пока устраивайтесь, обедать будем.

Шип покачал головой, поставил у двери свой «калаш», сел на лавку у стены и принялся распаковывать рюкзак. Он заглянул в него, что-то переложил там, не доставая, тяжело вздохнул. Сталкер достал сухой паек и положил рядом с собой. Потом вытащил фляжку со спиртом, потряс ею у уха и тоже положил на лавку. Затем завязал рюкзак и, поднявшись, выложил на стол паек и флягу со спиртом.

— Пустое это, у меня есть продукты, а вам пригодится, — сказал Тимур через плечо, наклонившись над люлькой.

Тимур несколько минут возился со зверенышем, который вдруг стал издавать бормочущие звуки, потом вышел из дома и принес большую сахарную кость.

— Ребенку надо играть, — объяснил он. — Любую другую игрушку он испортит. И вообще давайте назовем его Маугли!

— Это почему Маугли? — изумился Шип.

— Ну, у меня давно был знакомый, он… Ну, в общем, его Маугли звали. Он все равно добрый был. И из этого, если правильно его воспитывать, можно вырастить хорошего гражданина. Ну, конечно, гражданина Зоны.

— Слушай, доктор, а вот на хрена тебе вся эта мразь? — не выдержал Шип.

— Во-первых, не мразь. Нельзя о существе судить по его поступкам. Может, если Маугли воспитать нормально, так он себя по-другому вести будет? Вот скажи, сталкер, если тебе на ногу уронить топор, ты что скажешь? Вот именно, а обычно тебя можно даже к детям подпускать, — строго сказал Тимур. — Ладно, сейчас обед будет.

Через несколько минут он лично накрыл стол накрахмаленной льняной скатертью, расставил хрустальные бокалы и фарфоровую посуду. А потом достал из печи запеченного фазана. Пока фазан остывал, распространяя аромат редких специй, Тимур поставил на стол большое блюдо с устрицами и бутылку хорошего шампанского. Малахов даже присвистнул, увидев «Veuve Clicquot». После устриц была уже привычная черная икра, потом немножко спаржи. К спарже Тимур достал «Шабли» 2000 года. Шип, не разбираясь ни в хорошей еде, ни в винах, поглощал изысканные блюда размеренно и безразлично, словно ел пареную репу.

— А можно поинтересоваться, откуда здесь такое? — спросил Вадим после четвертой устрицы.

— Да ерунда. Я людям, которые периметр охраняют, несколько раз помог, ну и у нас с ними договоренность получилась — я им и дальше помогать буду, а они меня на довольствие берут.

— Как же надо помочь, чтобы устрицы из Франции возили? — Малахов хитро глянул на Тимура. — Нормандские причем. И откуда в это время года спаржа?

— Ну, это просто! Тут некоторые болезни есть, которые только артефактными травами лечить можно. А в Рыжий лес, кроме меня, никто не пойдет. Ну и потом… Я как-то в гости ходил к их генералу. В полнолуние. Хорошо поговорили. Да вы кушайте, не стесняйтесь, устрицы уже завтра никому не будут нужны. А спаржа — ее из Аргентины возят. Говорят, у них там как раз весна. Или врут.

— Да… я могу себе представить, — только и сказал Вадим. — Видимо, немало ты помог властям. Или в полнолуние сказал им что-то убедительное.

— А вот скажите, доктор! — вдруг встрепенулся Шип. Но вопроса не задал, а упал прямо лицом в блюдо с устрицами и громко захрапел.

— Нормально, — сказал Тимур.

Он подергал сталкера за ухо и убедился, что тот спит.

— Ну, здравствуй, Вадим, долго же я ждал!

 

Из архивов особого отдела при правительстве России

Личное дело номер 029.

Хранить вечно.

Количество экземпляров — один.

Заполнять ТОЛЬКО от руки.

Уровень допуска — ноль.

Имя:  Рымжанов Тимур Нурланович.

Дата рождения:  16.12.1985.

Социальное происхождение:  служащий.

Позывной:  Доктор.

Специальность:  врач-терапевт.

Звание:  открытое — лейтенант, пенсионное — полковник.

Образование:  высшее; специальность: «военная медицина».

Время привлечения в группу «Табигон»  — 5 мая 2010.

Участие в операциях группы «Табигон»:

2005 — операция «Чат».

2012 — операция «Золотая сфера».

Награды:

2005 — медаль «За отвагу»

Во время операции «Золотая сфера» был инфицирован неизвестным штаммом вируса, приводящим к циклическим обратимым гипертрансформациям, и потерял возможность покинуть район исследований. Внесен в список невосполнимых потерь.

В 2012 году выведен из состава группы «Табигон» и из числа сотрудников Центра.

— А этот? — Вадим покосился на спящего Шипа.

— Настой лунного долгоносика на слюне бюрера — он часов пятнадцать проспит как ангел, — улыбнулся Тимур. — Я понимаю, что тебе раскрыться в Зоне — равносильно смерти. Рассказывай, в общем!

Малахов закурил и, помолчав, спросил:

— С чего начинать?

— Ну, с того момента, как я с Сухим пошел в Зону… А вы?..

— А с тобой что, вообще Центр не связывался? — удивился Вадим.

— Я так думаю, что даже и не пытался.

— Н-да… Ну, тогда слушай.

Малахов как мог пересказал то, что ему рассказывал Лазненко. Вадиму трудно было поверить, что он просто сидит рядом с Тимуром и разговаривает, как когда-то давным-давно.

— Выходит, мы никому больше не нужны? Отработанный материал? — грустно произнес Рымжанов, дослушав рассказ.

— Ну, это мы еще посмотрим. Кто из нас отработанный. Давай теперь ты расскажи, как ты тут и чем занят. По слухам, ты чуть ли не с нечистью местной в друзьях? — спросил Вадим и потушил сигарету в тарелке у Шипа.

— Да, лечим помаленьку. Кто просит, того и лечим. Тут травы знатные, их бы на большой земле в дело пустить — бешеный прорыв бы случился в медицине.

Тимур поднялся, взял Шипа под мышки и ловко уложил на лавке, стоящей вдоль стены. Потом он сгреб все, что было на столе, в скатерть и, не задумываясь, вынес в сени.

— Хватит выпендрежа, давай нормально поедим.

Тимур поставил блюдо с фазаном на струганный еловый стол и рассек птицу несколькими движениями ножа. Нож был совершенно необычной формы, Малахов готов был поклясться, что никогда такого в жизни не видел. Заметив, что Вадим заинтересовался, Рымжанов объяснил:

— Тут у меня новые интересы появились, я кузнечное дело изучать стал. Вернее, тут его не изучать надо, а придумывать заново. В Зоне все по-другому. Вот смотри.

Тимур принес большой колун, стоявший в углу рядом с печкой, поднял его и положил на стол.

— Тут хитрости какие-то с материалами. Они себя странно как-то ведут.

Он резко ударил ножом по рукоятке колуна и оставил на деревяшке небольшую засечку.

— Вот видишь, вроде все как положено. А теперь смотри, колун, кстати, золлингеновский.

Рымжанов аккуратно, как будто резал сливочное масло, надавил на сталь топора. Легкое давление привело к тому, что нож разрезал колун на две аккуратные половинки.

— Вот так я тут и развлекаюсь, — грустно добавил Тимур.

— А как твой вирус или что там? Лазненко говорил, что с их стороны ничего пока не удается.

— Ничего не могу сказать. Ну, в полнолуния, понятно, мне нелегко. Но я запасаюсь едой и отсиживаюсь тут, в доме. Правда, не уверен, что всегда так происходит. В здешних местах монстром никого не удивишь, главное, не попасть под пулю какого-нибудь шустрого сталкера. Да и то вряд ли — я в основном в лесу, туда не суются. Но ты не уходи от главного. Ведь не зря ты в Зону пришел? — Тимур собрал половинки топора и унес их туда же, куда только что унес скатерть с хрусталем и фарфором.

— Не зря… так случилось, что, когда я сидел под прикрытием в Киеве, по работе натолкнулся на что-то, что, может быть, поможет нам всем. Поможет понять, что произошло с нами и кто нас так круто подставил.

— Ну и?

— Ты помнишь, тогда мы видели оранжевый «ситроен», и еще Сухой сказал, что это призрак такой, его Байкаловым называют? Вернее, Баем. Ну, кто как. Тот самый, на которого винтовка Гасла была записана.

— Нет, не помню… Хотя знаю, о ком речь. «Ситроена» больше нет. Говорят, поломался. Разбили о дерево. А кто и что — неизвестно. Это темная личность, и темные дела он делает…

— Ну, ладно. Короче, оказалось, что это вполне реальный человек, да еще вышел я на него совсем неожиданно. Расследовал дело каких-то идиотов, которые прикидываются вампирами.

Так вот дома у этого самого Бая я нашел кучу документов, связанных с нашей миссией. И ролик тот проклятый, и документы, почему-то подписанные в будущем, словно кто-то опять готовит заранее провокации. Найти этого Байкалова оказалось невозможно. Ни одной зацепки. Пришлось мне искать этого человека здесь, в Зоне. Центр, естественно, помогать не стал.

— Ну, это понятно. Но хоть не помешал. — Тимур усмехнулся и, вытерев салфеткой свой нож, спрятал его где-то в складках балахона.

— Вот и ищу я этого Байкалова. Да еще Сухой головоломку оставил. — Малахов рассказал про пакет с артефактами и про идею, что эти предметы — путеводитель к какой-то тайне. — А тут мне про него, про Бая этого, такого наговорили. И деньги предлагали, если его уши принесу местному пахану.

— Ну, конечно, я слыхал о нем. И то, что искать его надо там, где находят трупы. Я даже один вскрывал… Странный у него способ убийства. Словно у человека моментально отказывают все органы. Интересно, как он ухитряется это делать?

— А что, никто не видел, как он убивает?

— Не слыхал. Поймаешь — спросишь.

— А ты не пойдешь со мной? — Вадим внимательно посмотрел на Тимура.

— Давай выпьем сначала, потом отвечу. Водки.

Тимур поднялся и достал из шкафа непочатую бутылку. Она немедленно покрылась инеем, словно бутылку достали из морозильника.

— Хитро, — только и сказал Вадим.

— Надо просто знать возможности Зоны. — Тимур разлил водку по стаканам. — Давай, за встречу!

Водка оказалась отличной, совершенно не такая, как приходилось пить до этого в Зоне.

— Не смогу я с тобой пойти. Полнолуние на носу. Что ты со мной делать будешь? — наконец ответил Тимур. — Мне очень жаль. Да и если твой сталкер узнает — мне не жить.

— Понятно, — кивнул Вадим.

— Пойдем на улицу посидим. — Рымжанов словно начал тяготиться тем, что он в помещении. — Как-то тяжко тут.

Они вышли на порог и присели на ступеньки. Ранние сумерки наползали на Зону, и здесь, на краю леса, казалось, что уже поздний вечер.

— Странно как-то в Зоне последнее время. Ведь после того, как периметр поставили, была Зона как Зона. Конечно, все начали делить, какие-то терки с ООН постоянно, население поменялось, но все равно. Казалось, что есть некое равновесие. А вот последние пару месяцев будто все сломалось, — сказал Тимур.

— А конкретнее? Что ты имеешь в виду под равновесием?

— Понимаешь, появилось много немотивированного зла. Я разговаривал тут с одним зомби, он приходил ко мне, помощь нужна была.

— С зомби? — не поверил Малахов. — Они говорить могут?

— Ты удивишься, таки да. Правда, они совсем не такие, как мы. Ну да ладно, так вот он мне говорил, что время от времени у них там, в их общине, все просто как будто с цепи срываются. — Тимур в сердцах выбросил сигарету и закурил новую.

— У них и община есть? Странные дела тут у вас творятся… — угрюмо произнес Вадим. — А что, может, починили антенны и опять гонят пси-поля?

— Да нет, это совсем не так. Поля — это ерунда, я их уже давно чувствовать научился. Они очень локально действуют. Кто-то пришел в Зону новый.

— Новый, говоришь? А кто или что? — насторожился Малахов.

— Вот ты и узнаешь. Походишь по Зоне — и узнаешь. Понимаешь, не могу я так вот просто, как ты, по Зоне пройти. И пациенты у меня, и… я не знаю, что со мной может случиться в любой момент. — Тимур оправдывался, и Вадим чувствовал это.

Тут слева из-за угла раздалось невнятное бормотание.

— Подожди, это ко мне пришли. — Тимур поднялся и исчез за углом.

Скоро он вернулся и исчез в доме, бросив на ходу, что он должен принести лекарство пациенту. Бормотание за углом продолжилось. Вадим от нечего делать решил посмотреть, что за гости ходят к Тимуру. Как только Малахов глянул за угол, словно волна боли накрыла голову. Маленький, мерзкого вида карлик, закутанный вместо одежды в грязные тряпки, злобно смотрел из-под низкого капюшона и бормотал несуразицу.

Вадим отшатнулся, но карлик последовал за ним. Боль в голове усиливалась, было понятно, что этому виной уродец с его страшными, словно светящимися глазами. Карлик сделал еле заметное движение рукой под балахоном. Невидимая сила резко толкнула Вадима в грудь. Он отлетел метра на три от карлика и ударился о землю. Превозмогая боль, он потянулся к ножу на поясе, но тут раздался резкий окрик с порога:

— Прекрати!

Вадим не понял, кому кричал Рымжанов, и убрал руку с ножа. Но и головная боль отхлынула.

— Тебе кто разрешил из-за угла показываться? — грозно спросил Тимур карлика, а тот пробурчал что-то свое в ответ.

— Это я первый за угол заглянул, — сказал Вадим. — А он чего-то переполошился.

— Это бюрер, если ты не знаешь. Подожди, сейчас я с ним закончу. — Тимур подошел к существу и дал ему небольшой сверток. Бюрер поворчал и пошел в сторону леса, где почти моментально скрылся из виду.

— У него ребенок болеет, я ему травки дал. Ангина, — объяснил Тимур.

— Ты что, и вправду со всей нечистью знаешься? — Вадим чувствовал себя слегка оглушенным после отступившей боли, и собственный голос, ему казалось, шел откуда-то издалека. — А может, стоит больше людям помогать?

— Нет, я стараюсь с людьми пореже встречаться. Опасно это. А остальная нечисть — не такая уж и нечисть. Не такая вредная. Они есть хотят и жить. Правда, я говорил — что-то не так последнее время.

— Ладно, считай, что за мной долг. Я постараюсь всех вытащить из этой задницы, в которую мы все попали. Каждый в свою.

— А я, в свою очередь, — Тимур сделал вид, словно он выступает на официальном собрании, — обязуюсь, что тебя ни одна тварь в Зоне не тронет. Вообще кровососы тебя уже уважают. Ты только своего этого, ну…

— Шипа?

— Ну да. Придерживай. Он парень вроде неплохой, но… ой, убьют его лютой смертью, если ты следить за ним не будешь. Не любят таких местные.

— В смысле? Сталкеры?

— Нет, местные — местные. Те, кто в лесу живет. Те, к кому без подарка прийти нельзя. Это ведь… — Тимур замолчал.

— Ладно, тогда ответь на последний вопрос, который мучает меня. Да и Малча тоже… Ты Малчу знаешь?

— Да кто ее не знает? После того, как она попала в обезьянник к ооновцам и за ней прилетел рязанский десантный полк… Смешно было. Но ты что хотел сказать? Или спросить? — При упоминании о рязанском полке у Тимура на лице появилась мечтательная улыбка.

— Малча этих типов называет комиссарами… Люди такие… интеллигентного вида…

— Не рассказывай, я понимаю. Это страшные люди. У меня было подозрение, что именно они и привнесли в Зону эту… ну, как бы по-русски… Срань. Ненависть немотивированную. Только лесные не говорят, откуда идет эта волна ненависти. Зомби — те просто не помнят. Ох, боюсь, что этот самый Бай — он центр всего дерьма, этой… да ладно. Разболтался я.

— Тимур… — Малахов говорил неуверенно, словно боялся признаться. — Я там контролера завалил… Он был с ошейником и на поводке.

— Такого не может быть, — категорично ответил Рымжанов и, подумав, добавил: — Извини, я просто по инерции. Я имел в виду, что это требует очень сильного допущения. Что в Зоне есть кто-то, кто может вести на поводке контролера. Не дай бог с таким встретиться. Что опять этот самый Бай?

— Что-то он похож на исчадие ада…

— Те, кто с ним встретился, уже никогда не смогут сказать, кто он на самом деле. Ты поосторожней там, да. Когда с людьми дело имеешь — сначала стреляй, потом спрашивай.

В доме Тимур перетащил все еще беспомощного, как мешок с опилками, Шипа на печь. Вадиму предложил спать на удобной кровати, которая выехала из шкафа с тихим шипением. На недоуменный взгляд Вадима ответил:

— Я же говорил, приходят ко мне лечиться. И корова и волчица. Ну и всякие шишки, а им-то надо где-то переночевать, если процедура затягивается. Вот и притащили это чудо спального искусства. — Тимур открыл шкафчик над кроватью, там лежало постельное белье. Вадиму впервые в жизни стелили черную шелковую простыню, и тут ооновцы не пожалели денег за услуги врача.

— Эх, неуютно мне тут, — уже сквозь сон пробормотал Тимур. — Может, на болото переехать…

Категория: Сергей Слюсаренко - Константа связи | Дата: 9, Июль 2011 | Просмотров: 353