Глава 2-3

Андрей Левицкий — Сердце зоны

Химик посидел еще немного в кабине, потом перебрался в салон, поужинал консервами и лег. Первая половина ночи прошла спокойно, он ни разу не просыпался. Пригоршня потом сказал, что лишь однажды на шоссе выскочила стая слепых псов и некоторое время бежала за броневиком, будто дворняги, но он увеличил скорость, и зверье отстало.
Разбудила Андрея тишина: напарник заглушил двигатель. Химик встал, протирая глаза, сполоснул лицо водой из фляги и прошел в кабину. Никита сидел, внимательно глядя в лобовой колпак. Стояла глухая ночь, луны в небе не видно, звезд тоже – сплошные облака.
Свет фар озарял пространство между двумя башнями, состоящими из смятых железных обломков. Трудно было понять, что там – детали автомобилей, листы металла, ведра, колеса, печные заслонки, канализационные люки, решетки…
– Я с шоссе съехал, ты и не проснулся, – сказал Никита. – Вот, сюда зарулил, дальше никак уже…
Дальше и вправду было никак: если до этого места под колесами оставалась земля, то потом тянулись сплошные мусорные залежи, многолетние наслоения, из которых под разными углами торчали прутья арматуры, гнутые балки, решетчатые фермы и что-то еще, трудноразличимое. Фары «Малыша» горели ярко, во все стороны протянулись черные тени. Иногда в глубине свалки старой техники раздавался приглушенный лязг, мусорные горы проседали, с тихим скрипом сдвигались, корежась.
Поежившись, Никита неуверенно покосился на напарника.
– Нет, – протянул он наконец. – До тайника недалеко совсем, но что-то не хочется мне туда.
– А чего? Врубим фары на полную, прожектор в башенку выставим – как день будет, – насмешливо возразил Андрей, повторяя слова Пригоршни. – Я на пулемете останусь сидеть, контролировать, а ты канистры перетащишь. И нормально, никаких проблем…
– Так, может, давай ты канистры перетащишь, а я на пулемете сидеть останусь?
– Сам же говорил: уже дважды ночью по Свалке гулял, а?
– Тогда луна светила ярко.
– Да и вообще – это ж твой тайник. Я даже не знаю, где он, я ж тогда у Сорняка остался…
– Да в грузовике старом, крытом. В кузове. Вон его кабина видна из-за той кучи, видишь?
– Нет, не вижу, – сказал Химик и широко зевнул. – В общем, уже никто никуда не идет, да? Ждем утра. – Он полез обратно в салон. – Сигнализацию включить не забудь, смельчак…

* * *

Остаток ночи прошел почти спокойно. Датчик движения можно было настроить так, чтобы он не реагировал на объекты меньше определенного размера, поэтому многочисленные крысы сигнализацию не тревожили. Колеса «Малыша» были слишком твердыми для их зубов, а проникнуть внутрь они не могли: со всех сторон броня или крепкое стекло лобового колпака.
Однако дважды к машине подходили крысиные волки – вожаки стай, здоровые, как крупные собаки, и вот тогда-то сигнализация врубалась, оглашая Свалку ревом сирены. Андрей только крепче прижимал к уху подушку, а Никита, ругаясь, вставал, брал пистолет-пулемет, опускал броню с дверцы, открывал окно и стрелял. После второго крысиного волка к броневику подбежали два слепых пса, пришлось вновь подниматься… В общем, остаток ночи Никита провел в кабине, завернувшись в одеяло, с «узи» в одной руке и чашкой кофе в другой. На рассвете, когда бодрый напарник, выбравшись из кровати и позавтракав, уселся на соседнее кресло, Пригоршня был злой и нервный.
– Ну, что тут у нас? – Андрей огляделся. Стояло серенькое осеннее утро, Свалку окутывал туман, моросил дождик – лобовой колпак усеивали капли.
– Да вон, – Никита кивнул на дверцу со своей стороны. Андрей привстал, выглядывая в окошко: снаружи лежало три дохлых крысиных волка.
– А с другого боку еще пес валяется. И псевдоплоть.
– Даже псевдоплоть? Ого, так ты веселился ночью?
– Веселился! Кто-то еще, кстати, бродил вокруг «Малыша», силуэт пару раз мелькал… не понял я, кто это. Осторожный слишком, в свет старался не попадать.
– Сам виноват, – сказал Химик. – Надо было возле шоссе под насыпью ночевать, как я предлагал. Ладно, теперь что?
– Теперь… – проворчал напарник. – Теперь я пошел.
Никита открыл дверцу, выбросил стаканчик из-под кофе и встал на подножке, вдыхая полной грудью.
– А воздух свежий какой! – оживился он. – Если б не дождь – хорошее утро было бы. Значит, смотри: тайник вон в том грузовичке, видишь?
– У которого кабина кверху торчит?
– Ага. Я возьму «узи» на всякий случай, ну и пистолет. А ты подними турель и сиди на джойстике. В принципе, никто не должен появиться, но ты все равно контролируй, конечно…
– А дальше мы не можем проехать? – спросил Андрей. – Потому что вон там, левее, получается участок, на котором я тебя не буду видеть отсюда. Небольшой, но…
– Там пара метров всего, – возразил Пригоршня. – Нет, нельзя дальше. Вон под колесами передними и так уже два вала железяк образовались. Я сюда едва доехал, выбираться сложно будет. Ладно, давай. Всех делов на пять минут, а мы тут треплемся.
Он прошел в салон и вернулся через минуту в шерстяной шапочке и непромокаемой легкой ветровке поверх куртки. Опять встал на подножку. Сунул за пояс «беретту», в правую руку взял «узи». Сквозь раскрытую дверцу в кабину задувал прохладный ветерок. Было зябко и влажно, прозрачно-серый туман заполнял пространство вокруг, из него выступали части металлического хлама.
Андрей пересел на соседнее кресло, взялся за джойстик. Загудело, наверху выдвинулась турель. Пригоршня спрыгнул, сделал несколько шагов – напарник видел его спину за лобовым колпаком, – обернулся и спросил:
– Слушай, ведь не мог сюда Болотник добраться за это время?
Химик покачал головой.
– Нет, вряд ли бы он успел. Да и потом… Черви его наверняка убили.
– А Зона его знает, убили или нет. Может, это он их убил.
– Всех пятерых?
– А что? Это ж Болотник, не кто-нибудь…
– Ну и Черви – не кто-нибудь, а Черви.
– М-да… – протянул напарник неопределенно, отвернулся, прошел немного, опять встал. – А эти… которые у Бегуна появились? Что, если они таки за нами туда прикатили?
– Ну и откуда они знают, где мы сейчас? На шоссе за «Малышом» никто не ехал, точно. Посмотри, отсюда даже насыпи не видно. Не могли они вот так легко нас вычислить. И потом – неслышно ж ничего, двигатели не шумят… Иди уже.
– Да я-то иду. Это я тебе говорю, чтоб ты настороже был, мне-то что…
Пригоршня зашагал к двум мусорным горам, и фигуру его тут же до пояса скрыл туман. Андрей сидел, не снимая руку с джойстика, не фокусируя взгляд на напарнике, но стараясь видеть все пространство за лобовым колпаком. Нигде ничего не шевелилось, тишина, только капли едва слышно шелестят.
Дойдя до мусорного отвала, Никита вновь обернулся. Броневик высился в тумане, как темный утес. Сталкер не мог рассмотреть силуэт напарника в кабине, но на всякий случай махнул рукой – мол, все нормально – и пошел дальше. Взгляду открылся грузовичок, древняя «газель» с тентом. Передние колеса у нее были на месте, хотя и без шин, а задняя пара отсутствовала, из-за чего машина напоминала потерпевший крушение корабль, который уходит на дно, задрав нос. Край кузова упирался в землю, проход под тент завален ящиками. Никита сам их там набросал. Сделав несколько шагов, он встал, поднял «узи». Показалось – что-то едва слышно шумит неподалеку. Пригоршня медленно повернулся вокруг оси, описав стволом круг. Нигде никого. Светло, туманно… Блеклый, но ясный и очень мягкий, ласковый серенький свет сочился с низкого неба. Дождь шелестел по всей Свалке. И не дождь, мелкая водяная сыпь – капли размером со спичечные головки, а то и меньше. Они были прохладные, но не холодные.
Пригоршня шагнул к грузовику, и тут наконец увидел источник тихого шума. Слева на самом краю зрения что-то едва заметно шевельнулось, сталкер развернулся, вскидывая автомат… И замер.
– Тьфу! – сказал он после паузы, опуская оружие.
Под высокой горой металлолома был трамплин – часто встречающаяся аномалия. У самого склона вспухал и опадал пузырь горячего мутного воздуха, шевелился, подрагивал, будто хищная воздушная медуза, непрерывно колебался…
Пригоршня сунул «узи» в кобуру под курткой на левом боку и стал расшвыривать легкие ящики. Открылось пространство под тентом, все заставленное канистрами на двадцать литров каждая. Емкости еще относительно новенькие, блестящие, с наклейками в иероглифах. Пять раз туда-сюда ходить, прикинул он. Выглянул наружу – все то же самое. Тихо, светло и влажно. Пузырь аномалии подрагивает, колышется… Трамплин не опасен, если прямо в него не вступить. Никита взял по канистре в каждую руку и пошел обратно.
Химик, увидев напарника, перевел дух. Не то чтобы он сильно нервничал, но… Отпустив джойстик, выбрался из кабины и открыл прямоугольные люки на боку «Малыша». Никита поставил добычу в отсек. Потом можно будет раскрыть другие люки, в полу салона, и поднять канистры наверх. Между задним отсеком и кабиной у них была оборудована специальная емкость, дополнительный бак для топлива, довольно вместительный.
– Нормально? – спросил Химик, побыстрее возвращаясь, чтоб не промочить одежду.
– Нормально, – откликнулся Пригоршня. – Трамплин только там неподалеку, и все.
– Сколько раз ходить придется?
– Пять.
Андрей вновь уселся в кресло, положил руку на джойстик.
– Ладно, не тяни тогда.
– Я и не тяну. – Напарник ушел.
Через пару минут он появился вновь, притащил еще две канистры. Положил в отсек под салоном и направился обратно к тайнику. Андрей не отпускал джойстик и постоянно то крутил головой, рыская взглядом по Свалке, то смотрел на мониторы видеокамер. Тихо, нигде никакого движения. Стало светлее и немного теплее, но туман не поредел, скорее наоборот. Дождь закончился, влага просто висела в воздухе густой пеленой.
Пригоршня появился между мусорными горами, возвращаясь еще с двумя канистрами.
«Малыш» дрогнул.
Это было так неожиданно, что Химик чуть не нажал кнопку на джойстике. Кресло под ним качнулось, внизу скрипнуло… Броневик опустился чуть-чуть, приближающийся напарник даже не заметил, – но все-таки что-то под машиной просело, сдвинулось в мусорных пластах, на которых она стояла.
Пригоршня прошел мимо открытой дверцы.
– Эй! – позвал Химик.
– Чего?
Донесся лязг: напарник укладывал канистры в отсек.
– Что-то под нами опустилось.
– Чего?
– Быстрее, говорю, давай!
– Я и так быстро.
– Никита, «Малыш» только что опустился немного. А если провалится? Откуда ты знаешь, что там внизу? Все, залазь давай обратно…
– Еще четыре канистры, ты что!
– Черт с ними.
– Да ладно, я туда и назад…
Пригоршня убежал за мусорные горы. И тут же Андрей услышал какое-то чвяканье – за машиной, совсем близко. Он уставился в монитор задней видеокамеры: ничего. Все то же пространство между завалами, по которому они ехали от шоссе. Звук повторился. И тихий-тихий скрежет…
А ведь он на несколько секунд отвлекся от мониторов, когда выскочил наружу и открыл люки. Неужели кто-то успел проскользнуть? Химик представил себе, как позади «Малыша» крутится слепой пес, которого он теперь не мог увидеть, так как тот находится слишком близко, под глазком видеокамеры, и когда вновь появится напарник с канистрами в руках, бросится к нему, вцепится в ноги – Никита не успеет выстрелить. А если это не пес, псевдоплоть? Она вполне может забраться на крышу…
Он посмотрел за лобовой колпак – Никита пока не возвращался – и бросился в салон. Опустив с потолка легкую лесенку, взлетел по ней, откинул один люк, потом второй – уже в крыше башенки. Сбоку была заслонка, а на специальной полке лежал ручной пулемет. Андрей высунулся по пояс, прижимая оружие к боку, слегка отклонившись назад под его весом. Оглядел броневик сверху – никого. Выбрался, встал во весь рост, широко расставив ноги. Повел стволом из стороны в сторону и шагнул к задней части, чтобы увидеть пространство прямо за ней и расстрелять сверху тварь, которая могла там прятаться.
Со стороны тайника донеслись выстрелы.
И тут же в тумане на вершине мусорного холма возник силуэт. Химик развернулся, направив на него ствол, а существо прыгнуло и почти мгновенно очутилось на крыше в задней части «Малыша». Оттолкнулось от брони и налетело на сталкера, так что он повалился на спину, увидев перед собой голову в противогазе… увидев снорка.

* * *

Миновав аномалию под склоном, Никита пригнулся и шагнул под тент. Последние канистры стояли ближе к кабине, пришлось залезть внутрь целиком.
Стоя на круто наклоненном полу, сталкер наклонился к ним, но взять не успел: на тент свалилось что-то тяжелое. Раздалось уханье, тент затрещал, разрываясь…
Пригоршня даже присел от неожиданности. Рванул «узи» из кобуры и открыл огонь. Цепочка дыр протянулась по брезенту, сквозь них ударили лучики дневного света. Тент смялся, скрипнули дуги, на которых держалась ткань, – неведомый противник скатился с него.
Опрокинув канистры, Никита вывалился из кузова и сразу отскочил вбок, чтобы сверху никто не прыгнул на плечи. Широко расставив ноги, полуприсел, сжимая автомат обеими руками, поднял его на высоту груди. Повернулся влево, вправо…
Со стороны «Малыша» донесся стук пулемета. Никита повернулся к «газели» и наконец увидел того, кто упал на тент. Человек… но руки и ноги слишком уж длинные, на голове – противогаз, рубаха порвана, видны дыры в груди, и что-то темное, густое сочится из них… Снорка не прикончишь несколькими выстрелами.
Тварь бросилась на Пригоршню.
А сбоку уже двигались другие – несколько снорков неслись длинными прыжками с холма на холм, отталкиваясь от склонов, перемахивали через остовы машин, приближаясь сквозь туман, будто огромные тощие лягушки…
Никита, сжимая «узи» одной рукой, второй выхватил из-за пояса «беретту». Короткий ствол автомата уже выплевывал пули в голову первого снорка. Направив пистолет в стаю, он начал стрелять, вертя головой…
Снорк свалился у его ног, дергаясь.
Патроны в автомате закончились.
В карманах куртки лежали два запасных магазина, но сейчас не было времени перезаряжать. Сунув «узи» в кобуру, Пригоршня перехватил «беретту» обеими руками, целясь… В кого? Их там пять или шесть – целая стая! Совсем рядом, первые два уже выскочили на пустое пространство между мусорными горами, где стояла «газель», оттолкнувшись, одновременно взвились в воздух…
Никита повернулся, собираясь бежать к броневику, и свалился, зацепившись за ящик, который сам же бросил здесь. Пистолет вылетел из рук. Сзади, совсем близко, раздался звук удара, топот… И уханье – протяжное глухое уханье, какое издают пришедшие в ярость снорки.
Набрав полные горсти мусора, каких-то болтов, погнутых гвоздей, деревяшек, камешков, Никита вскочил и побежал, низко пригнувшись, вдоль подножия горы. Сильные пальцы вцепились в полу ветровки, ухватили за плечо, но он вывернулся, на ходу оглянувшись. Четверо снорков неслись следом, совсем близко, хоботы противогазов мотались, и за мутными стеклами были видны большие темные глаза…
Он со всей силы швырнул мусор в аномалию, пробив содрогающийся воздушный пузырь.
А сам повалился в канаву позади «газели».

* * *

Химик упал на спину, стреляя. Ствол пулемета поднялся, пули вонзились в грудь и живот твари, которая, высоко подпрыгнув, рухнула на него сверху.
Снорк напоролся брюхом на металл. Химик все еще лежал на спине, приклад уперся в крышу броневика. Мгновение тварь дергалась на стволе, а пули кромсали ее брюхо. Потом оно провалилось, и оружие вошло внутрь, будто копье.
Шланг противогаза ударил по лицу: снорк плашмя растянулся на Андрее. Вонь – невыносимая, рвотная, удушающая… Сталкер замотал головой, повернулся, скинув тварь с себя, выдернул ствол. Тело скатилось по броне и свалилось. Еще две твари вспрыгнули на заднюю часть броневика. Пулемет был уже разряжен, Андрей швырнул его под ноги, развернулся – в тумане мелькнула фигура, и здоровенный матерый снорк, на голову выше остальных, длиннорукий и кривоногий, тяжело прыгнул на крышу между сталкером и кабиной. Он ухнул, присел, вытянув руки перед собой.
Химик сделал короткий шаг назад и провалился в раскрытый люк.
Но на пол салона, где уже валялся пулемет, не упал – успел схватиться за полку, на которой обычно лежало оружие. Подтянувшись, встал на перекладину лестницы – голова оказалась снаружи. Снорк был прямо над ним. Химик рванул люк, рука твари метнулась к его голове, он присел…
Люк с лязгом захлопнулся.
Громкое визгливое уханье раздалось вверху. Завинчивая штурвал запора, Андрей поднял глаза и увидел три длинных корявых пальца, прилипших к металлу. Люк перебил их в районе суставов, оттуда сочилась липкая кашица.
В люк ударили. Андрей спрыгнул на пулемет, покачнулся, взмахнув руками, и бросился к оружейному стеллажу. Схватив «калаш», побежал к раскрытой дверце, увидел тень в кабине, услышал шорох и вспомнил вдруг, что правая дверь все это время оставалась приоткрытой…

* * *

Никита приподнял голову, тут же опустил ее пониже и на четвереньках быстро пополз по канаве. То, что он увидел, было одновременно мерзко и радовало глаз. От ближайших к трамплину снорков остались холмики пропитанного темной кровью пузырящегося мяса. Еще одному сработавшая аномалия чуть не оторвала ногу – тот ковылял, подвывая, то и дело падая. Но двое снорков остались целы: один был слишком далеко, другой успел спрятаться за «газелью». Грузовик лишился тента, который превратился в лохмотья, болтающиеся на железных дугах.
Когда через несколько метров Никита опять выглянул, на одной из дуг сидела тварь, широко расставив ноги и схватившись за узкий стержень руками. Она почти припала к нему брюхом, колени торчали над согнутой спиной, и напоминала не то паука, не то уродливую злобную обезьяну.
Трамплин все еще «стрелял», срабатывая раз за разом, заливая пространство вокруг потоками гравия и мелких железяк. Снорки поскакали к канаве, перемахивая со склона на склон, держась подальше от аномалии. Никита пополз быстрее, и вскоре полянка между горами мусора осталась далеко позади.
Очень трудно справиться с двумя матерыми снорками, имея только «узи» и запасной магазин. Тем более что Никита совсем не был уверен, что на Свалке осталось лишь двое снорков. Наоборот, что-то говорило ему, что мутантов вокруг еще множество, и вскоре он повстречается с ними.
Когда канава закончилась, Пригоршня вскочил. Металлолом был со всех сторон, впереди высился вертикально торчащий из земли толстый железный лист с прямоугольной дырой в верхней части, сбоку стояли ржавые контейнеры высотой в человеческий рост – целый лабиринт, квартал какого-то брошенного города. Оглянувшись, Никита побежал к контейнерам, на ходу перезаряжая оружие. Влага текла по лицу, шерстяная шапочка намокла. Ветровку он порвал, когда полз по канаве, и теперь пола болталась, хлопала по боку, громко шелестя.
Он влетел в проход между двумя контейнерами. Подбородком прижимая автомат к груди, стащил ветровку, отшвырнул, вновь схватил «узи». Снорков не было видно, но где-то неподалеку раздавалось уханье. Пригоршня попятился. Туман стал гуще – сплошная серая каша вокруг, ни черта не видно. Завалы мусора бледными тенями высились перед сталкером.
На свободное пространство между ними выскочил снорк. Низко присел, оттолкнулся и взмыл в воздух – очень высоко, ни один человек не сумел бы так. Следом показался второй, потом третий… Сбоку чьи-то пятки стукнули по железной стенке контейнера. Никита побежал прочь.
Он повернул несколько раз; теперь контейнеры высились со всех сторон. Они стояли друг на друге – по два, три, четыре, достигая высоты пятиэтажных домов. Не все были установлены строго один над другим, впереди Пригоршня увидел «лестницу» из нескольких проржавевших параллелепипедов. Неподалеку ухнуло, заскреблось… Удар – будто кто-то врезался в стенку. Наверное, снорк прыгнул неудачно. Вновь уханье, оно становилось все громче.
Никита на бегу сунул «узи» в кобуру. У нижнего контейнера не было торцевой стенки, внутри – полутемно, лежит какая-то рухлядь. Уханье слышалось совсем близко, следом скакало сразу несколько снорков. Ухватившись за крышу контейнера, Пригоршня подтянулся, встал на неширокой нижней «ступени». Параллелепипедов здесь было пять – целая Пизанская башня, только куда сильнее наклонена. Почему они не падают? Верхний должен опрокинуться, центр тяжести выходит далеко за нижний контейнер… Никита подтянулся и влез на вторую «ступень».
Уханье раздалось прямо под ним.
Пригоршня упал, растянулся плашмя на узкой металлической полке. Достал «узи» и замер, припав щекой к холодному железу. Капли падали на шею, стекали за воротник. Он не шевелился. Тишина… потом слабый шорох внизу.
И тут же – стук сбоку. Он скосил глаза. В воздух взвилась тварь – ноги распрямлены, будто лапки у подпрыгнувшей лягушки. Видно в тумане было плохо, Пригоршня различил лишь темный силуэт и даже не сразу понял, обращен ли снорк к нему лицом или спиной. Потом сообразил, что все же лицом, вернее, противогазом.
Снорк упал на вершину контейнера неподалеку. Выпрямился, повертел головой, присел и ускакал куда-то.
Все это время прямо под Никитой раздавались тихие шорохи. Он уже собрался было осторожно выглянуть из-за края, но тут увидел еще один силуэт, идущий вдалеке по контейнерам. Сталкер прищурился, вглядываясь. Точно – это был человек, не человекообразная тварь. Но откуда он здесь взялся? Химик? Не может быть, он должен находиться в «Малыше», ведь снорки наверняка напали и на броневик, напарник давно заперся там, поехал к шоссе… Ползая по канаве и бегая между контейнерами, Никита не слышал гула двигателя и грохота крупнокалиберного пулемета, но это еще ничего не значило: туман гасил звуки, которые отражались от мусорных завалов и вязли в нем, быстро стихая. Никите показалось, что он узнает эту сутулую фигуру. Копатель? Черный Копатель? Да, кажется, он.
Человек прошел по контейнеру, остановился ненадолго, глянул назад, будто проверял, не следят ли за ним, – и пропал из виду.
Внизу тихо клацнуло. Никита подался вбок, осторожно выглянул из-за края.
Прямо под ним, на нижнем контейнере, стоял снорк – на четвереньках, широко расставив ноги, почти припав к металлу животом, спина изогнута, плечи расправлены, голова приподнята. Покачивая «хоботом», он глядел по сторонам, пытаясь найти беглеца. Никита осторожно опустил руку с «узи». Конец короткого ствола оказался примерно в метре над теменем, обтянутым грубой темно-зеленой резиной. Снорк подался влево, уйдя из-под оружия, затем переместился в обратном направлении – и вновь оказался прямо под автоматом.
Пригоршня мог бы поклясться, что не издал ни звука. Палец напрягся на курке… и снорк ощутил что-то. Голова дернулась – человек не смог бы так повернуть ее, с такой скоростью и на столько градусов, шейные позвонки просто рассыпались бы. Сквозь темные потрескавшиеся стекла глянули нечеловеческие глаза – и Никита открыл огонь.
Первые пули вбили стекла внутрь, превратив глаза в круглые раны, потом снорк вновь дернулся, поворачиваясь, – пули пробороздили его нос, подбородок, ударили в шею, буравя кожу, будто дюбели, по которым кто-то колотит молотком. Истратив половину магазина, Никита опомнился, перестал стрелять и вскочил. Снорк неподвижно лежал внизу, из-под головы по металлу расползалось блестящее пятно, напоминающее машинное масло.
Когда выстрелы смолкли, со всех сторон послышался шум. Темные силуэты быстро приближались, двигаясь длинными прыжками. У основания «лестницы» появился снорк, задрав голову, прыгнул. Но Никита уже залез выше, увидев, что этот контейнер сквозной – нет обеих торцевых стенок, – побежал к квадрату света впереди. С тяжелым скрипом контейнер наклонился вперед, а потом «лестница» опрокинулась. Пол ушел из-под ног, Пригоршня успел сделать еще несколько шагов и прыгнул, оттолкнувшись от края.
Он перелетел через узкую «улочку», свалился на крышу параллелепипеда за ней, вскочил и тут же прыгнул опять.
На этот раз под ногами оказалась мягкая земля; Никита нырнул в узкое пространство между ржавыми стенами. Здесь контейнеры тянулись длинными рядами, и поставлены они были так ровно, что наверх никак не забраться. Никите оставалось лишь бежать – и он мчался со всех ног, а уханье то становилось громче, то почти стихало… снорки искали его, прыгая по лабиринту. Снорки на Свалке! Никогда он не слышал, чтобы эти твари появлялись здесь.
Тупик. Он остановился, тяжело дыша, перед стоящим вертикально контейнером, который замыкал «улицу». Обернулся, подняв оружие. По заполненному туманом узкому пространству, которое Пригоршня только что преодолел, скакало трое снорков. Они были пока далеко и, возможно, на фоне темного контейнера еще не видели его… но вскоре увидят. А в магазине осталось немного – может не хватить даже на то, чтобы пристрелить одну тварь, что уж говорить про трех.
Что-то не совсем обычное, находящееся у ног слева, привлекло внимание, и Никита присел, вглядываясь.
Из-под контейнера торчал конец толстой ребристой арматуры, изогнутой вопросительным знаком. Пригоршня потрогал его, потом ухватил покрепче и потянул.
Вместе с арматурой сдвинулась и почва. Он потянул сильнее. И понял, что прут приварен к листу присыпанной землей жести, под которой прячется яма. Никита глянул на приближающихся снорков, сильнее нажал на арматуру, приподнимая жесть, сунул под нее ноги, извиваясь, вполз, отпустил…
Он оказался в неглубокой канаве, прокопанной под контейнером и с одной стороны скрытой листом металла. А с другой в нее проникал свет. Кое-как развернувшись головой вперед, пополз дальше, стараясь не шуметь. Сзади раздалось уханье: снорки достигли конца тупика. Преодолев несколько метров, он смог сесть – канава стала глубже – ухватился за противоположный край контейнера, выкарабкался из-под него и выпрямился во весь рост, оглядываясь.
Узкий закуток между четырьмя ржавыми стенками. По земле сюда можно добраться только через эту канаву. А сверху? Он задрал голову. Казалось, что контейнеры высятся до неба. Хотя снорки, скорее всего, запрыгнуть смогут.
В одной из стенок была железная дверь с засовом и висячим замком.
Вспомнив про человека, которого видел недавно, Пригоршня подергал замок, потом всунул под него ствол, налег, проворачивая… Раздался хруст. Сталкер спрятал оружие в кобуру, отошел, прижался спиной к контейнеру напротив и ударил ногой. Подкованный каблук врезался в замок, раз, второй… На четвертый дужка вывернулась из замка, тот качнулся на засове и упал.
И одновременно негромкое уханье донеслось до ушей Никиты, совсем тихое. Снорки уходили? Или прыгали вокруг, ища ускользнувшую жертву? Он сдвинул засов, приоткрыв дверь, заглянул. Достал из внутреннего кармана куртки маленький фонарик, включил и шагнул внутрь.
Узкий земляной коридор уходил под холм, на котором располагалась Свалка. Сталкер сделал несколько шагов, остановился, прислушиваясь. Позади вновь заухал снорк.
– Не люблю под землей! – тихо сказал Пригоршня и начал спускаться.

* * *

Химику повезло: в кабину забрался не один из снорков, а перепуганная их появлением на Свалке псевдоплоть. Свинья-мутант что-то испуганно залопотала, заблеяла и захрюкала, сталкер поднял «АКМ» – и она выскочила обратно в раскрытую дверцу… прямо в объятия снорка, который как раз приземлился возле кабины, выпрыгнув откуда-то сбоку. Она завизжала, Андрей захлопнул дверь – и через мгновение псевдоплоть врезалась в металл. Монстр швырнул ее с такой силой, что шкура не выдержала, лопнула в нескольких местах. На окно брызнула кровь, потекла, мешая обзору. Псевдоплоть с хрюканьем упала под кабину. Бросив автомат на сиденье рядом, Андрей стукнул по кнопке на пульте, и броневой щиток пополз вверх.
Кабина дрогнула: снорк прыгнул на нее. Андрей отпрянул, когда его рожа с болтающимся «хоботом» приникла к залитому кровью боковому стеклу. Тварь тут же отскочила, а броня поднялась до конца, закрыв дверцу.
Удар сверху. Еще один. Заводя двигатель, Андрей видел, как на полянку впереди с разных сторон выскакивают снорки. Пять, семь, десять… Несколько тут же перемахнули на кабину, сверху раздался скрежет, потом на колпак свесилась голова, нечеловеческие глаза уставились на сталкера сквозь стекло.
Он дал задний ход. Выдвигать турель с пулеметом не стоило: если несколько тварей ухватятся за нее, вцепятся в ствол, начнут выламывать… Толком стрелять все равно не выйдет, а они попытаются проникнуть внутрь сквозь короткую трубу, по которой турель поднималась вверх. Сейчас, по крайней мере, залезть в броневик они точно не могли.
Рокоча двигателем, машина ползла назад. Химик успел вырубить видеокамеры и опять включать их боялся. После сигнала с пульта на броне сдвигались маленькие круглые заслонки, открывая объективы; снорки заметят – и выведут из строя, разобьют камнями. Сквозь эти отверстия внутрь, конечно, не залезть, но камер он лишится. Так что он мог использовать лишь зеркала заднего вида и выруливал медленно, тяжело, стараясь попасть колесами в колеи, оставленные машиной, когда Пригоршня заводил ее сюда, ерзал на сиденье, крутил головой.
В лобовой колпак полетела крыса, и Химик машинально вжался в сиденье. Сначала он не понял, что к чему, и удивился, как это грызун, пусть даже мутант, исхитрился так высоко прыгнуть… Она влипла в стекло, дернулась и сползла вниз, оставив размытый красный след с прилипшими клочьями шерсти. За ней полетела вторая, потом еще одна.
– Уроды! – в сердцах заорал Андрей, сообразив наконец, что происходит.
Стараясь не обращать внимания на крысиную бомбардировку, он вел броневик к насыпи. Скорее всего, использовать грызуна вместо метательного снаряда пришло в голову тому снорку, который швырнул псевдоплоть. Теперь твари ловили крыс где-то в глубине Свалки, выскакивали со всех сторон к «Малышу», швыряли в лобовой колпак и убегали обратно, чтоб вскоре появиться с новыми боеприпасами. Крысы визжали и шипели, с влажными шлепками врезаясь в стекло, покрытое сплошной бледно-красной пеленой, разводами и полосами с комками свалявшейся шерсти, снорки ухали, двигатель гудел, скрипели пружины в сиденье под Андреем…
Он вырулил со Свалки, уже почти оглохнув, одурев от шума и неразберихи. Включил омыватель – две тонкие, но мощные струи воды вонзились в стекло на середине колпака и стали медленно двигаться, очищая его, смывая кровь. Снорки бежали следом, один вновь вспрыгнул на кабину. Впереди была крутая земляная насыпь. Двигатель взревел – и броневик поехал вверх, к шоссе.
Рация в панели возле руля пискнула. Не выпуская баранку, Андрей потянулся к ней, и тут низко над «Малышом» пронесся небольшой десантный вертолет.