ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ НА СЕВЕР — ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ АЛЕКС. БОЛОТНЫЕ БЮРЕРЫ

1

Левая рука повисла плетью, в плече пульсировала боль. Скрипя зубами, я ухватился за торчащий из кочки кривой ствол, кое-как вылез на относительно сухую землю, упал и замер лицом вниз.

Город с военной базой, где засели лешие, остался позади, вокруг было болото. Нас преследовали трое, мы ушли от них, убив двоих и ранив третьего, который уполз обратно к городу, но успел вывихнуть мне руку и едва не утопил.

Я лежал не шевелясь, постепенно приходя в себя. Что-то потрескивало и булькало, топь иногда будто сглатывала, чавкала. Так толком и не придя в себя, я уперся в землю здоровой рукой, встал на колени, огляделся.

— Алекс!

Раздавшийся неподалеку растерянный голос придал мне сил. Вцепившись в дерево, я выпрямился, обхватив ствол, чтобы не упасть.

— Эй, наемник!

Я огляделся. Между кочками брела фигура, в тумане за ней проступало что-то темное.

— Красавица! — позвал я. — Я здесь!

Рыжая повернула к островку. Опустив ствол, я шагнул навстречу, нога скользнула по влажной земле, и я повалился ничком, растянувшись в грязи у ее ног.

Катя схватила меня за плечи, чтобы помочь встать, и я замычал сквозь зубы:

— Плечо! Не трогай!

— Что? — спросила она растерянно.

— Левая рука вывихнута. Ты что, не видела, как он меня дернул? Не трогай плечо!

— Ну, извини. — Она шагнула на островок, а я, кое-как повернувшись, сел на его краю.

С ног до головы Катю покрывала грязь, намокшая рубаха под расстегнутой курткой липла к груди, жижа капала с воротника; волосы, лицо — все черное, девчонка наломинала мутанта из породы крюкозубов. Левую руку она запустила под ворот, крепко сжала пальцами висящий на шее медальон.

— Там… — со странным выражением сказала Катя, махнув правой в сторону, из которой пришла. — Оно там.

— Что? — спросил я.

— Оно…

— Помоги мне.

Она молчала, закусив губу.

— Что ты там увидела? Вправь мне плечо, слышишь!

— Вправить? — повторила Катя наконец. — Я никогда не…

— Не важно. Эй, приди в себя! — Повысив голос, я положил ладонь ей на колено, чтобы привлечь внимание. Рыжая вздрогнула и отскочила от меня, поскользнувшись в грязи, схватилась за дерево.

— Что случилось? — спросил я. — Что с тобой?

— Я… Почему ты…

В ее голосе прорезалась злость. Катя глубоко вздохнула и произнесла:

— Что ты хочешь, чтобы я сделала, наемник?

Я встал на колени.

— Возьми меня за кисть руки. Левой, да, только осторожно. Но крепко. Подними ее, очень медленно… — Она так и сделала, и я скривился от боли. — Так. Возьмись еще крепче. А теперь дерни. Немного вверх и на себя. Дерни сильно.

— Но тебе будет очень больно.

Она сказала это равнодушным тоном, словно моя боль не заботила ее, не вызывала никакого сочувствия.

— Знаю. Иначе никак. И боль будет недолгой. Ну, давай!

Наклонившись, она заглянула мне в глаза и вдруг дернула — очень резко и сильно, пожалуй, даже сильнее, чем требовалось.

Кажется, я закричал, хотя не услышал своего крика. Будто тысяча болотных бюреров завизжали мне в уши. Красная молния расколола мир, он развалился на части и провалился куда-то в темноту.

— …Алекс! Что с тобой?

Голос донесся из гулкой пустоты. Я открыл глаза… нет, они и так были открыты, но до сих пор я не осознавал этого.

— Алекс!

Я лежал на боку, прижавшись щекой к теплой земле. Перед глазами возникло лицо Кати.

— Нормально, — сказал я и сел. — Уже лучше.

Плечо все еще болело, но теперь не очень сильно. Я пошевелил левой рукой, поднял ее, опустил, хлопнув себя по бедру… да, порядок.

— Не очень-то умело ты это сделала, — сказал я. — Ну ладно, все равно спасибо.

Она смерила меня взглядом, скривив губы.

— Это из-за тебя они нас догнали, — сказала она. — Могли бы от них свалить, так нет, ты остановился, подраться решил!

— Чтобы от них свалить, нам пришлось бы бежать и дальше, — возразил я. — А бегать по болоту — все равно что по минному полю. Так что я все правильно сделал.

Рыжая отвернулась. Я никак не мог понять, какие чувства испытываю к девчонке. Она вызывала то почти презрение, а то нечто совсем другое. Иногда хотелось ее обнять, ну и кое-что еще сделать, иногда стукнуть, чтоб не выпендривалась и не командовала. А покомандовать она любила. Считала, наверное, что заплаченные деньги дают ей право помыкать наемниками так и этак. Хотя, по ее словам, заплатила она и вправду немало… Но — где эти деньги? Если я не могу вспомнить, где мы их с Маратом спрятали, то, значит, их для меня и не существует. Значит, ничего не принуждает меня и дальше опекать рыжую… кроме желания, чтобы она осталась жива.

Стряхнув с волос быстро засыхающую грязь, я встал. Сейчас все это не важно. Вокруг болото, место явно опасное — вот о чем следует думать.

Катя брела прочь, приближаясь к темному силуэту в тумане, и я поспешил следом. Оружия у нас не осталось, разряженную двустволку я потерял во время драки, после того как раскроил прикладом череп одного из леших.

— Осторожно, принцесса, — сказал я ей в спину. — Здесь наверняка много всего… — и не договорил, разглядев наконец, что находится впереди.

Это растение называют железным деревом. Конечно, на самом деле оно не из железа, но что-то в болотах, какой-то природный элемент придает коре тусклый стальной оттенок, а древесине — необычайную крепость. Я слышал, некоторые сталкеры даже используют ее для ножей, хотя подобное оружие большая редкость: железные деревья растут только в глубине болот, в опасных местах.

Ствол колонной поднимался над нами, из широко раскинутых сучьев торчали кривые ветки, похожие на согнутые пальцы. На них висели мертвецы, нанизанные на прутья, как креветки. Несколько десятков голых тел, покрытые коркой засохшей грязи и крови, тощие, с изможденными лицами. Концы ветвей торчали из животов и грудей.

В Зоне я привык к подобным картинам, но Катя вдруг схватила меня за плечо.

— Кто это сделал? — прошептала она.

— Хрен их знает. Обитатели болота.

— Обитатели… но кто именно?

Я покачал головой.

— Чешуйчатые бюреры, ластоногие ведьмы, болотные кровососы, пузырники…

— Пузырники? Никогда о таких не слышала.

— Они очень редкие. Ну и опасные, конечно. Наверно, даже опаснее крюкозубов. Хотя, конечно, пузырники тут ни при чем, у них и рук нету. Что, ты уже не злишься на меня, Катя Орлова? — спросил я, обнимая ее за талию.

Она оттолкнула меня, но затем подалась обратно и прижалась, хотя и не слишком крепко, — и тут же поспешно отступила, тряхнув головой, будто отгоняла слабость.

— Ну да, ты, конечно, привлекательный, — признала рыжая. — Привык, что бабы на тебе виснут? Все, идем отсюда! — Она пошла в обход железного дерева, меся ботинками грязь. — Идем, ну! Мгла где-то сзади, скоро будет здесь.

— И куда ты собралась? — спросил я, нагоняя ее.

— На восток. На другую сторону болота. Надо только до отряда моего дойти, он где-то там…

— А откуда знаешь, что эта твоя Мгла все еще сзади?

— Да с чего ей отставать? Она сколько дней меня… нас преследует.

— Тебя, — поправил я. — Не знаю почему, но она именно за тобой прется, принцесса. И вообще ты знаешь, сколько это болото тянется? До границы может быть больше километра. А может — два или три. И ты хочешь пройти эти километры по болоту вот так, топая напрямую…

— А как еще… — качала она, оглядываясь, но тут грязь хлюпнула под ее ногами, и Катя Орлова провалилась.

На небольшом островке она заставила меня отвернуться, разделась и долго отжимала от грязной жижи свои шмотки, а после чистила. Я в это время выломал деревце, сорвал ветви и часть коры, превратив его в длинный кривоватый посох.

— Бывала в глубине Зоны? — спросил я, когда она закончила. — Не у границы, а в глуши?

Рыжая покачала головой, и я продолжал:

— Тогда слушай, потому что я бывал. Надо идти осторожно, нельзя просто так топать по болотам. Во-первых, аномалии… — Я замолчал, услышав звук из тумана. Очень необычный звук, что-то среднее между протяжным кваканьем и стоном.

— Что это… — начала Катя, но я перебил:

— Ластоногая ведьма. Наверно, учуяла нас. Быстро отсюда!

Звук донесся с запада. Тыча перед собой палкой, я побежал на восток, забыв о своем призыве к осторожности. Сзади донеслось хлюпанье: Катя спешила следом.

— Я слышала про ведьм, но совсем мало. Они вправду такие опасные?

Болото — лабиринт островков, кочек и лужиц жидкой бурды, поблескивающих радужными пятнами. Идти надо по островкам, но, как ни старайся, постоянно попадаешь в грязь, куда ноги погружаются по щиколотку, а то и до колена. Каждую секунду жирное дно может разойтись под тобой, и тогда провалишься глубже.

«Квауауааа!» — стон раздался вновь, уже громче. Мне показалось, что сквозь шлепанье наших ног доносится тихий плеск, хотя это наверняка была игра воображения. Ведьмы на то и ластоногие, чтобы в своей родной стихии передвигаться бесшумно.

— Куда мы бежим? — спросила Катя, нагоняя меня.

— Иди сзади, ступай по моим следам! — велел я. — Мы ищем холм.

— Здесь есть холмы?

— Ну типа большие горбы. Надо залезть на такой.

— Ведьма не полезет на сушу?

— Полезет. Но там она не такая ловкая. А в воде легко разделается с нами обоими.

Вскочив на высокую кочку, я осмотрелся. Железное дерево с телами на ветвях почти исчезло из виду. Туман, уже не такой густой, как полчаса назад, все еще не позволял толком рассмотреть окрестности. Влажно, душно, солнце кажется пятном холодного света далеко наверху. На востоке маячит что-то темное, приземистое.

Несколько мгновений я щурился, вглядываясь, наконец сообразил, что это, и повернулся к Кате, но не успел раскрыть рта, как она показала на запад:

— Смотри!

В тумане возник силуэт — поначалу едва различимый, он быстро приближался.

— Квауауааа!

— Алекс, она совсем близко!

Я бросился вперед, крикнув:

— Там дом какой-то!

— Посреди болота? — не поверила она.

Очень быстро выяснилось, что я не ошибся. Деревянное здание стояло в центре плоского острова, окруженного здоровенной лужей, скорее даже болотным озером. От берега к острову вели полузатопленные бревнышки. Часть крыши провалилась, в низкой пристройке не было передней стены, внутри валялись ржавые инструменты. По стенам вились толстые стебли, корешки их впились в щели между пропитанными влагой бревнами, полосы мха выросли почти до крыши. Такое впечатление, будто топь зелеными пальцами вцепилась в здание и медленно утаскивает его вниз.

Я ощутил странный запах — тухлые яйца, тина, гнилая вода… На поверхности озера то и дело вспухали и лопались пузырьки, каждый раз над водой взлетала едва заметная мутно-серая струйка, которая сразу растворялась в воздухе.

— Что там произошло? — спросила Катя.

— Я откуда знаю? Кто-то этот дом порушил. Ладно, давай за мной.

Когда я вскочил на бревнышки, рыжая прыгнула следом. Они закачались под ногами, захлюпали, подняв брызги. Я побежал, балансируя палкой, и на краю острова остановился. Катя встала рядом.

А позади нее из тумана вынырнула ластоногая ведьма.

Она не воспользовалась переправой, заскользила прямо по бурой глади. Торс наклонен вперед, широкие ладони, как весла, разгребают жижу, все остальное под поверхностью.

Верхняя часть тела напоминала человеческую, но только на расстоянии, а вблизи под грубой серой кожей угадывались кости, каких у людей отродясь не было. Лицо ведьмы пугало. Две хитиновые лопатки заменяли щеки, между ними кривился почти безгубый рот, сверху выступала массивная кость лба, под ней темнели глаза. Тонкие дуги бровей и узкий нос шевелились, под кожей что-то двигалось, подрагивало, будто там прятались маленькие щупальца и хрящи. Спутанные волосы висели до плеч. Хотя, это только поначалу они казались волосами — на самом деле отростки скорее напоминали кошачьи усы.

Я попятился, не сводя глаз с ведьмы, плывшей вдоль ряда бревнышек.

— Куда ты смотришь? — Катя обернулась и ахнула, увидев тварь прямо за спиной. — Это… она… но она же не человек!

— Конечно, не человек. — Я схватил ее за плечо и потащил к мастерской. — Кого ты увидеть хотела, старуху с метлой?

— Нет, но…

Распахнув дверь, я ввалился в мастерскую.

— Это мутант. Они не люди, но и не звери. Принцесса, если ты думала…

Я замолчал. Весь первый этаж до колен заполняла болотная жижа, в центре помещения высился каменный круг, похожий на зев штольни. Вверху висели остатки матерчатой воронки и вертикальной трубы из жести. Я шагнул вперед, оглядываясь. Колодец, воронка, труба… это что, по ней болотный газ поднимался на чердак? А там что тогда? Рядом с колодцем в жиже плавали обломки гигантского колодезного ворота и широченное бревно. Да это же пресс! Он падал в штольню и поднимался, баламутя топь, заставляя ее изрыгать пузыри, струи, потоки газа, которые улавливала труба с воронкой… но для чего? Что за свойства у этого газа, зачем он понадобился? И кому?

Кровосос побери, что происходит на севере Зоны?

Дальнюю часть помещения затянула ведьмина паутина — толстые зеленоватые нити, гибкие и крепкие, их вырабатывают особые стрекательные железы во рту ластногих мутантов. Нити перекрещивались под разными углами, зацепившись за стены и пол. В углу под потолком висел мутно-зеленый водянистый кокон, из него по пояс выступало тело мужчины в черном монолитовском комбезе, с ржавым тесаком, торчащим из живота. Монолитовец слабо шевелился.

Что-то это мне напомнило, какую-то картину, виденную не так давно. Паутина, шар, человеческое тело… Я сморщился — заломило в затылке, боль поползла к вискам.

— Что это? — прошептала Катя, пятясь наружу, но я втянул ее обратно и закрыл дверь, заскрипевшую на ржавых петлях.

— Здесь ведьмы побывали. — Я бросился к окну.

Вероятно, монолитовец был работником газовой мастерской, расположенной в этом здании. Или охранником. Но зачем сектантам болотный газ? От спины монолитовца тянулись лохматые нити, проникшие в тело сквозь раны и въевшиеся в позвоночный столб. И все же он оставался жив, бессмысленно шарил руками вокруг, медленно ворочал головой на распухшей синей шее, будто большая механическая кукла, у которой кончается завод. В этом полузатопленном доме посреди болот, на границе между жизнью и смертью, человек мог просуществовать еще очень долго. Месяцы или даже годы.

— Квауауааа!

Сквозь окно я увидел, как ведьма выбирается на сушу. Мутант напоминал кентавра, только вместо лошади — ящер. Женский торс торчал над чешуйчатым телом, две пары коротких лап шлепали по земле широкими ластами. Ими удобно грести на глубине или мелководье, бесшумно и быстро, но для суши они не очень-то годятся.

Добравшись до острова, ведьма стала двигаться куда медленнее, заковыляла вперевалку, изгибая длинный хвост.

— Назад! — Я шагнул в глубь помещения. — Отойди от двери.

Ведьма заметила меня в окне и рванулась к мастерской, вытянув переднюю пару конечиостей — почти человеческих, хотя пальцы слишком длинные, узловатые и с темными когтями.

Лишенное выражения узкое лицо казалось мертвым. Ласты глухо шлепали по земле, извивался хвост. Попятившись от окна, я наступил на что-то, опустил взгляд, увидел проржавевший нож со сломанной рукоятью, схватил и отвел руку, чтобы метнуть в мутанта. Ведьма вперила в меня неподвижный мертвенный взгляд, раскрыла рот. Грудь ее раздулась. Поняв, что сейчас произойдет, я повалился на спину.

Ядовито-зеленая слюнная нить рассекла воздух над головой. Она не рвалась — растягивалась, истончаясь. Конец влип в водяную паутину на другой стороне помещения, одновременно второй конец оторвался от стрекательной железы под языком ведьмы. Нить дернулась, опускаясь на меня, но прилипла к оконной раме.

Стало темнее: мутант закрыл льющийся из окна свет. Вскочив, я ткнул ведьму ножом в грудь.

Серое лицо оказалось прямо передо мной. Угловатое, безобразное, похожее на человеческое — вроде злобной карикатуры, нарисованной шизофреником. Оно шевелилось, под шкурой двигались какие-то хрящики и суставы. Вырвав у меня нож, тварь сжала его обеими руками и сломала. Да половины протиснувшись в окно, она схватила меня за плечо, не давая отступить. Рыбий рот открылся, смрадный болотный дух окутал меня. Ведьма протянула руку, метя когтями в глаза. Я ударил ее в лицо. Что-то рыжее промелькнуло мимо, и когти рванули кожу с плеча, оставив глубокие раны.

Ведьма квакнула, заклокотала горлом, пытаясь влезть обратно. Стоящая возле меня Катя вновь замахнулась ржавым тесаком, который вырвала из живота монолитовца. Второй удар пришелся в грудь мутанта, рыжая опять подняла тесак, и я поймал рукоять, обхватив тонкие пальцы, меняя направление…

Третий удар мы нанесли вдвоем: клинок вошел в шею, острие показалось с другой стороны.

Позади ведьмы на остров выбрались еше две, вокруг сновали чешуйчатые бюреры с гибкими конечностями и крошечными головенками. Суетливой бестолковой толпой они двигались к газовой мастерской, а из озера выныривали все новые твари.

Когда мы только оказались здесь, я заметил на другой стороне, за паутиной, чердачную лестницу, и рядом дверь, ведущую на задний двор. Выхватив у Кати тесак, я рванулся к ней, прокричав на ходу:

— Туда! Может, они еще не окружили…

Дверь с хлюпаньем опрокинулась внутрь, в проеме возникла четвертая ведьма, за ней полезли чешуйчатые бюреры.

Нижняя часть паутины находилась в паре локтей над грязевой поверхностью. Пригнувшись, я скользнул под нею к лестнице.

Трухлявые ступени затрещали. Лестница вела к раскрытому люку, и я добрался до него первым. Отпрыгнул — Катя проскочила мимо, а я развернулся и со всей силы саданул тесаком.

Он врезался в перила и опустился дальше, пробивая ступени прямо перед толпой бюреров.

Ржавый клинок сломался вместе с досками; лестница не обвалилась, как я рассчитывал, но тварей, задержало и это. Три карлика с пронзительным чириканьем полетели вниз, другие отпрянули, повалив бегущих следом. В моих руках осталась рукоять с коротким обломком клинка.

— Сюда! — крикнула Катя сверху.

Она присела на чердаке, подняв крышку люка, готовая захлопнуть ее, как только я окажусь рядом. Я нырнул в проем. Под лестницей появилась ведьма, приподнялась на кривых лапах, задрав голову, уставилась на меня темными глазами.

Катя рывком выпрямилась, закрывая люк, и тут гибкое чешуйчатое тело метнулось к нам.

Болотные бюреры ростом по пояс человеку, подвижные, безмозглые и полные злобы. Страха они не знают: слишком глупы, чтобы бояться. Прямо передо мной возникла вытянутая мордочка — зеленая пасть, узкие ноздри, змеиные глазки. Карлик прыгнул, лапы толкнули меня в грудь, и я повалился, растянувшись во весь рост возле люка. Крышка захлопнулась с оглушительным стуком, дощатый пол качнулся, со скошенного потолка посыпалась труха.

Я сильно ударился затылком. Бюрер упал мне на живот, задние лапы сжали бока, когти впились в кожу. Передними тварь вцепилась в волосы и припала к горлу, разинув пасть. Длинный тонкий язык выскользнул наружу — он напоминал покрытый слизью гибкий прут, увенчанный роговым острием.

Ухватив стоящее торчком жесткое ухо, я рванул что было сил, не позволяя языку коснуться шеи, и другой рукой вонзил в узкую спину обломок тесака. Клинок вошел с влажным чмоканьем, пробил позвоночник. Бюрер пронзительно зачирикал, язык дернулся, роговой кончик коснулся кадыка, стесав лоскут кожи. По шее потекла кровь; я провернул тесак в ране, погружая глубже, круша позвонки и хрящи.

Карлик квакнул, дернулся и сдох. Язык в разинутой пасти свернулся кольцом, будто пружинка, и тут же распрямился с едва слышным хрустом, превратившись в острую короткую спицу.

Над ухом громыхнуло. Я выдернул из мутанта обломок тесака, спихнув с себя легкое тело, сел, тут же вскочил и прыгнул на помощь Кате. Хорошо, что она не растерялась — пока я дрался с бюрером, успела опрокинуть на люк колченогий стол, а теперь пыталась подтащить тяжелый железный стеллаж.

Теплая кровь сочилась по шее и груди. Я сбросил со стеллажа шипастый шар с короткой цепью и навалился, толкая. В люк ударили, крышка приподнялась, в щель сунулся бюрер, но мы уже опрокинули стеллаж сверху. Он с грохотом упал, вдавив крышку в отверстие.

— Под стеной еще один! — Катя бросилась ко второму стеллажу, оглянулась. — Ранен?

Я лишь махнул рукой в ответ. Снизу доносилось чириканье, визг и цокот когтей по ступеням. Крышка содрогнулась, гора мебели на ней заскрипела, проседая.

Мы взгромоздили сверху второй стеллаж, обломки кресел, длинную лавку и окованный железом сундук. Теперь открыть люк снизу будет трудновато. Тяжело дыша, я отошел назад, окинул чердак взглядом. Одно окно в наклонном потолке, второе — в боковой стене, рухлядь по углам, над головой крепкие балки. В полу круглое отверстие, начало трубы с раструбом, оно забрано толстенной решеткой на огромном висячем замке. Проникнуть сюда мутантам будет нелегко, но мы взаперти, окружены, и пути к отступлению нет.

— Нужно оружие, — сказал я, шагнув к мертвому бюреру. Голова закружилась, ноги подогнулись, и я опустился на корточки.

— Что с тобой? — спросила Катя.

Я положил ладонь на раненую шею и сжал зубы так, что загудело в ушах.

— Очень их много, — сказал я. — Сразу несколько ведьм и столько бюреров… Совсем опасно стало на болотах. Хотя именно в этих я раньше вроде и не был. Наверное.

Присев рядом, рыжая взяла меня за плечо.

— Рана глубокая?

— Не знаю. — Я тяжело сглотнул. — Надо остановить кровь.

2

— Что ты делаешь? — воскликнула Катя.

Я взялся за торчащий из разинутой пасти язык и потянул, приподняв чешуйчатую голову. Действуя очень осторожно, чтобы ненароком не коснуться шершавого острия, сунул в пасть обломок тесака, ковырнул. Что-то чявкнуло, бюрер дернулся, будто на мгновение ожил, и срезанный у основания язык очутился в моей руке — твердый тонкий прут, заостренный на конце.

— Зачем это? — с омерзением спросила она.

Положив тесак на пол, я осмотрел добычу, наморщил лоб, вспоминая, щелкнул пальцами и пояснил:

— За языки чешуйчатых болотных бюреров скупщики пару сотен платят, ценная вещь. Их еще спицами называют. Наконечник стесывает кожу получше любой наждачки. — Я поднял язык, разглядывая на свет. — Если в увеличительное стекло глянешь, увидишь, что из кончика выходит иголка длиною с полмизинца, очень тонкая. Но крепкая. Говорят, можно еще сделать духовую трубку, зарядить спицей и…

— Наемник, у нас нет трубки.

— Ничего, все равно пригодится.

Снизу доносились скрип и плеск, но пока что никто не пытался проникнуть на чердак.

Я сказал:

— Возьми тесак и у окна постой. Бюреры попробуют залезть оттуда.

— И ведьмы? — Она подняла ржавый обломок.

— Нет. Они очень сильные, но на суше неповоротливые, по стене не залезут.

— Зато одна плюнула в тебя.

— Сюда не доплюнут.

Катя встала у окна в стене, выглянула и сказала:

— Мне кажется, отсюда насыпь какая-то в тумане видна. Далеко. Может, это граница болота?

— Что-то слишком маленькое болото получается.

— Анчар так и говорил по радио, что оно небольшое.

— Это хорошо, конечно, — сказал я, подумав, — но один хрен мы сейчас отсюда вылезти никак не можем.

Я потрогал шею, замотанную рукавом рубахи. Горло ныло, сглатывать было больно. Оторвав от уже испорченной рубашки длинный узкий лоскут, я двумя пальцами аккуратно взял спицу и стал накручивать ткань на тупой конец.

— Что снаружи?

— Они со всех сторон, — откликнулась рыжая, высунув голову в окно. — Бюреры собрались толпой и чирикают, ведьмы ползают кругами… Алекс, ты с ними раньше сталкивался?

Иногда она называла меня Алексом, иногда наемником. Наверное, кличка (или это все же было мое имя?) шла в ход, когда отношение рыжей менялось на более приязненное, а «наемник» — когда она злилась, что случалось часто.

— Сталкивался, но с другими породами.

— Что это за твари? — спросила она растерянно. — Я не понимаю. Они как…

Я покосился на нее.

— Мутанты.

— Это ясно! Но они… Когда я вижу псевдопса или кабана, я знаю: это зверь. Не потому, что так меня научили, просто по ним это видно. Мутировавший зверь. У них звериные повадки, звериные мозги, звериная… натура. Когда вижу человека, пусть даже это какой-то грязный бродяга-сталкер, алкаш и наркоман, — все равно ясно, что это человек. Но ведьмы? Я гляжу на них и не могу понять, кто они такие. Не звери и нелюди…

Пожав плечами, я сказал:

— Мутанты. Кабаны с псевдопсами больше на животных похожи, а контролеры, кровососы или вот ведьмы — это уже другое. Потому-то они и так опасны, что у них звериная натура, но очень развитые мозги. Хотя у контролеров они, наверное, ближе к человеческим все-таки.

В конце концов получилось нечто вроде короткой рукоятки — узковатой для моей ладони, но в остальном удобной. Я сжал спицу, повертел ею, взмахнул. Рыжая пристально глядела на меня.

— Что? — спросил я.

— Татуировки. Черная и темно-красная.

Скосив глаза, я повернул голову в одну сторону, в другую… На левом плече темнел рисунок — морда тигра в берете и с биркой на шее, на бирке крошечные цифры. На правом — перекрещенные ножи, напоминающие полумесяцы, темно-красного цвета.

— Откуда они?

— Не помню, — признался я. — Вроде… вроде ножи — знак одной сталкерской банды. Наверное, я в ней состоял? А тигр… нет, не могу вспомнить. Похоже на десантную наколку. Цифры — это, значит, номер бригады, 95-я, и годы службы, что-то такое…

— Но почему другой рисунок красный?

Я еще раз оглядел татуировки и щелкнул пальцами.

— А! Первая наколка обычными чернилами сделана, а вторая — кровью крюкозуба.

Надев куртку на голое тело, я пошел к окну в крыше.

— Ты хоть что-нибудь вспомнил о своем прошлом? — спросила Катя.

— Очень смутно. Какие-то куски, ничего конкретного.

Под люком скрипнуло, и мы бросились к нему.

— Встань с другой стороны! — Я присел рядом с горой мебели. — Это ведьма пытается залезть по лестнице.

Подняв оружие, мы замерли по разные стороны крышки. Не спуская взгляда с баррикады, я попятился, нащупал на полу цепь и шагнул обратно, волоча шипастый шар, раньше лежавший на стеллаже. Обрывок цепи был длиною с метр, я намотал его конец на руку.

Скрип повторился — уже громче.

— Может, там не одна ведьма? — предположила Катя.

Я покачал головой.

— Слишком они неуклюжие на суше. А лестница не очень-то широкая, часть ступеней сломана… Нет, вдвоем им не залезть.

— У нее хватит сил открыть люк?

— Не знаю. Вообще-то они очень сильные. Хотя…

Раздался глухой удар, и гора мебели содрогнулась.

— Врежем по ней с двух сторон, — быстро сказал я, приседая и отводя в сторону руку с цепью. Шар лежал за спиной, цепь натянулась. — Попробую попасть ей в морду, а ты руби по шее.

— Обломком не очень-то нарубишься.

— Не важно. Просто тычь, режь… Только не наваливайся на нее, не попади под шар, когда я…

Под баррикадой громыхнуло, мебель протяжно заскрипела — и вновь все смолкло. Мы не шевелились. В дальнем конце подвала за спиной девушки я разглядел покосившийся табурет, где стояла разбитая масляная лампа. Рядом в треснувшей миске лежало огниво — шершавая железная дуга и пружинка с кремнем на конце.

Вновь удар, теперь сильнее. Куча мебели начала приподниматься.

— У нее получается! — прошептала Катя.

Между обломками виднелся край крышки, она мелко подергивалась, обломки постепенно съезжали с люка. Выпустив цепь, я упал на пол, прижался к доскам щекой, заглядывая. Мускулистые руки упирались в крышку, я увидел верхнюю часть головы, глаза — и что было сил ткнул в них спицей.

Мое запястье едва успело выскользнуть обратно, когда раздалось пронзительное «Квауауааа!!!», и крышка со стуком упала. Кажется, в последний миг ведьма попыталась плюнуть в меня, но не успела, люк захлопнулся.

Снизу донесся грохот, мастерская дрогнула, с потолка посыпалась труха.

— Лестница сломалась. — Я поднялся на ноги. — Все, теперь им не…

Скрип смолк, его сменил другой звук — будто множество маленьких твердых ножек ударяли по дереву.

— Что там такое? — Я бросился к окну в крыше, а Катя прыгнула ко второму.

Теперь стало понятно, что происходит. Тварь на лестнице отвлекала нас, в это время бюреры подошли к мастерской — они уже взбирались по стене, вонзая когти в дерево, срываясь и вновь бросаясь на бревна. Самые резвые преодолели половину расстояния, позади стояли две ведьмы и наблюдали за происходящим.

— Стой на месте!

Я побежал в дальний конец чердака.

— Что ты хочешь делать? — крикнула вслед рыжая.

Упав на колени перед табуретом, я сбросил с него огниво и лампу, подобрал валявшиеся на полу остатки рубахи, разодрал на две половины. Схватив табурет, ударил о пол. Он сломался, две ножки остались у меня в руках.

— Что ты делаешь? Алекс, они уже близко!

— Болотные бюреры боятся огня!

Несколько секунд ушло на то, чтобы соорудить два факела. Масло в разбитой лампе загустело, я зачерпнул его ладонью, намазал на ткань, сжав факелы одной рукой, второй подхватил огниво и бросился обратно, на ходу чиркая кремнем. Раз, второй, третий… наконец брызнула струйка искр, упала на ткань, и та загорелась. Огонь сразу перешел на второй факел.

Катя, выставив руку в окно, ударила бюрера, пытавшегося забраться на чердак.

— Держи! — Я сунул ей факел. — Просто тычь в ник…

Две твари полезли во второе окно, и я прыгнул туда. Карлики заверещали, ощутив жар, один выскочил обратно, второй заметался в оконном проеме, ударяясь о раму. Огонь загудел, факел описал красную дугу и врезался в чешуйчатую башку, опалив морду и уши. Визг бюрера на миг заглушил все остальные звуки.

Дергаясь, он упал на пол, и я каблуком пробил череп, размазал мозги по доскам. Отпихнув бьющегося в судорогах бюрера, высунулся в окно, тыча перед собой факелом. Стена ниже шевелилась, мутанты лезли друг по другу, верхние уже перебрались на скат крыши и сразу поползли быстрее. Они были в метре от проема, когда почувствовали жар и остановились — даже ведьмы не могут заставить болотных бюреров лезть в огонь. Ко мне обратилось множество узких морд и полных тупой злобы глаз. Я высунулся дальше, полоснул факелом по чешуйчатым головам. Раздался хоровой визг, передние карлики отпрянули, но некоторые из ползущих сзади еще не поняли, что происходит, и рвались дальше. Началась неразбериха, они покатились по скату, сшибая собратьев.

Когда на крыше не осталось ни одного мутанта, я подбежал к Кате, но ей помощь не требовалась. По вертикальной стене взобраться труднее, все бюреры попадали, как только рыжая начала молотить верхних факелом.

Под зданием корчились несколько бюреров, остальные отбежали дальше, жалобно чирикая, окружили ведьм. Одна, не обращая внимания на неразбериху вокруг, пялилась на нас, вторая вдруг развернулась и поползла в туман.

— Надо потушить факелы, — сказала Катя, ежась под пристальным взглядом нечеловеческих глаз. — Чтобы не прогорели совсем. Там осталось масло? Если они еще раз попробуют…

— Масло осталось. — Положив на пол факел, я наступил на него, взял у рыжей второй и тоже погасил. — Вряд ли ведьмы смогут заставить бюреров повторить это. Слишком те огня боятся. Меня сейчас другое волнует: куда она поползла?

Катя покачала головой и спросила:

— Откуда они берутся, Алекс? Бюреры эти, ведьмы — откуда?

— Мутанты ведь размножаются, — ответил я.

— Но ведьмы… или у них есть самцы?

— Болотные бюреры — детеныши ведьм, ты что, не знала? Но те не рожают их, а… У ведьмы в определенный сезон под грудью появляется куча мутных пузырей, внутри — зародыши бюреров. Еще без чешуи, голые, розовые, навроде новорожденных крысят. Мамаша их забирается глубоко в топь, выпускает слюнную паутину, плетет кокон вокруг себя и засыпает надолго. Паутина медленно растворяется в воде. Пузыри на теле в конце концов лопаются, как раз когда паутина окончательно исчезнет, и бюреры вылезают в виде головастиков. Говорят, из каждого выводка получается одна ведьма и где-то с два десятка бюреров.

— А тот человек внизу? Монолитовец в пузыре?

— Девочка, тебе будет неприятно узнать это.

Она поморщилась.

— Нет уж, говори. Я хочу знать все.

— Человек — будущая пища для головастиков. Когда самка уплывет делать себе кокон, она захватит его с собой. К тому времени он уже затихнет.

— Умрет?

— Кокон полностью его в себя втянет. Когда вылупятся головастики, первое время тело будет для них пищей.

Снаружи ничего не менялось: немного успокоившиеся бюреры все так же сновали вокруг ведьмы, а она торчала на месте и мрачно пялилась на мастерскую. Вторая все не показывалась, как и та, что пыталась открыть люк.

— Ты был прав, — сказала наконец Катя. — Лучше бы я не знала этого.

На самом деле я не сказал ей всю правду. Пиша для головастиков оставалась живой — водянистый кокон состоял аз каких-то особых веществ и консервировал тело. Человек или животное впадали в транс, но не гибли. Не знаю, может, жертва не чувствовала боли, хотя все еще оставалась жива, когда головастики начинали жрать ее, — и, возможно, понимала свое положение. Это вызывало омерзение даже у меня, привыкшего к извращениям Зоны, что уж говорить о Кате, знавшей про них куда меньше.

— Почему так темно? — спросила она, высовываясь в окно. — Посмотри, до сих пор сумерки! Ведь уже за полдень. Это из-за тумана?

Я пожал плечами, глянул в окно, убедившись, что на скате пусто, пошел за шаром с шипами и цепью. Что они там затевают, куда делась ведьма? И где та, что отвлекала нас, пытаясь открыть люк? Хотя она-то могла погибнуть под обвалившейся лестницей, либо обломки придавили ее, ранили, и ведьма лежит в жиже, затопившей первый этаж, приходит в себя… но вот куда уползла вторая?

— Ведь мы ничего не можем сделать, наемник, — сказала Катя, будто прочла мои мысли.

Я опять стал наемником? Чем я теперь не угодил девчонке, из-за чего она опять изменила отношение ко мне? Наверное, это не зависело от моих поступков и слов, настроение рыжей менялось по каким-то неподвластным для мужчины внутренним женским законам.

— Ты слышишь? Мы ничего не можем сделать, да?

— Ничего, — сказал я, возвращаясь.

— Мы в ловушку попали, оружия нет, и с теми, кто нас окружает, справиться не можем.

— А этот твой артефакт? — спросил я, показывая на необычный контейнер, висящий на ее боку. — Какие у него свойства? Может, он как-то поможет…

— Нет, — резко ответила она. — Я не знаю, какие у неге свойства.

— Так доставай, узнаем.

— Нет! Мне нужно передать его в целости и сохранности.

— Для этого самим надо оставаться в целости и сохранности, — проворчал я, поигрывая цепью, прикованной к шару с шипами. Рыжая, переступив с ноги на ногу, сдула с лица прядь волос. Чего это она так занервничала при упоминании артефакта? Что-то странное с ним связано, тайна какая-то, нутром чую…

— Вообще-то есть еще один способ, — произнес я задумчиво. — Хотя… Нет, на самом деле нет у нас никакого выхода.

— Какой способ?

— Огонь.

— Огонь? При чем тут…

Я взглянул на нее.

— Красавица, если ты в Зоне хочешь выжить, то должна тактике учиться.

— Я и учусь! — огрызнулась она. — Постоянно учусь. Ну так что, наемник?

— Ты называешь меня то наемником, то Алексом. Выбери наконец что-то одно. Мы можем поджечь дом.

— Поджечь? — растерянно повторила она.

— Да. Бюреры сразу разбегутся при виде такого сильного огня. Да и ведьмы не полезут в него. Надо будет ждать на чердаке до последнего, когда уже невозможно дышать станет, а тогда вылезать в люк или в окна. Спрыгивать, факелами махать и прорываться сквозь толпу. Ну и бежать к той насыпи, которую ты в тумане углядела.

— Но они за нами погонятся.

— Конечно.

— По болоту, то есть по своей территории. Где они знают, наверное, каждую травинку. И двигаются быстрее людей, ловчее. Тьфу! Глупый план, наемник. Во-первых, можем сгореть. Во-вторых, нам не пробиться сквозь них, хотя бы и с факелами. В-третьих, даже если не сгорим и пробьемся — они скоро догонят нас и…

— Вот потому-то я и сказал, что на самом деле выхода нет.

Катя стояла возле окна, озаренная тусклым холодным светом, сжимая и разжимая кулаки… И я не выдержал. Так уж на меня женщины действуют, особенно молодые и симпатичные, пусть и злые. Особенно если я их долго не видел, женщин, не общался с ними. Выпустив цепь, я шагнул к ней, обнял, прижал к себе так, что она сдавленно охнула. Рыжая ударила меня по плечу, в спину… а потом тонкие руки обвили мои плечи. Мы замерли, приникнув друг к другу, но не целуясь — просто прижавшись, закрыв глаза, и стояли так долго, пока снаружи не донеслось пронзительное «Квауууааа!», а следом — взволнованное чириканье карликов.

Я отстранил ее, несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, потом я спросил:

— Что за медальон у тебя на шее?

— Это мне жених подарил, — тихо сказала она.

Я отвернулся, выглянул в окно и выругался.

— Что там? — Она встала рядом, посмотрела и сдавленно выругалась. — Твою мать, что это?!

— Пузырник, — сказал я. — Вот теперь нам конец, красавица.

На островок неторопливо выползала огромная гусеница. Тело, густо поросшее отростками вроде тех, что украшали головы ведьм, состояло из пухлых шаров, сросшихся боками. Они перекатывались, подрагивали, как желе, длинное тулово ходило волнами. Я знал, что под рыхлым брюхом прячутся маленькие белые ножки, хотя видно их не было. Пузырник полз медленно, подминая куцую траву, оставляя сзади дорожку из слизистых комков, которые медленно таяли на воздухе. Таяли и воняли. Вместо глаз — лиловые складки, вместо рта из головы торчат два хобота, толстые и очень длинные отростки. Они были свернуты спиралями в тех местах, где у человека находятся щеки.

Одна ведьма шла впереди пузырника, другая — сзади. Я не смог понять, какая из них недавно покидала островок, мне ластоногие казались одинаковыми. Отступив от окна, я оглядел чердак, соображая, что теперь делать.

— Для чего они его сюда привели? — спросила Катя шепотом.

— Чтобы запузырить нас.

— Чего?

Я схватил факел с пола и вытащил из кармана огниво.

— Думаешь, он боится огня, как и карлики?

— Не знаю. Но надо же что-то делать?

Катя подняла второй факел, но мой уже разгорелся, и я остановил ее.

— Подожди, посмотрим, что это даст.

Ведьмы остановили пузырника в десятке шагов от мастерской. Бюреры суетились, бегали вокруг, чирикая, сталкивались и падали, ползали друг по другу. Одна ведьма засеменила к пузырнику, вторая, наоборот, отошла подальше.

Я размахнулся и швырнул факел.

С гудением он упал на спину ползучего мутанта, подпрыгнул, перевернувшись, и застрял между складками.

Карлики заверещали, рванулись прочь от огня. Пузырник содрогнулся, хоботы его задергались. От факела пошел лиловый дымок, что-то зашипело, как масло на сковороде, и на длинной туше вспух дрожащий пузырь.

Тварь начала неуклюже разворачиваться, пытаясь убраться обратно в топь. Вряд ли ластоногие смогли бы снова выудить оттуда пузырника и заставить приползти к мастерской. Стоящая в стороне ведьма заспешила к нему. Я оглянулся, выискивая, чем бы швырнуть в нее, схватил валявшуюся на полу цепь и стал раскручивать железный шар.

Катя отпрянула, чтобы шипы не зацепили ее. Цепь лязгнула, я всем телом подался вперед. Шар вылетел в окно. Ведьма протянула руку, пытаясь ухватить факел, а тот качался, шипел и плевался искрами на содрогающейся туше пузырника. Длинные пальцы коснулись обгоревшей табуретной ножки — и тут шар врезался в голову ластоногой.

Ведьма упала, дернув рукой. Факел взлетел по дуге, вращаясь, как томагавк, с плеском шлепнулся в болото и сразу погас.

Я выругался. Раненая тварь сучила ногами, обхватив голову, пыталась отползти от пузырника. Вторая подступила к нему с другой стороны и осторожно поглаживала пухлые бока, успокаивая. Из-за угла дома показалась третья, хромая, заспешила к ним.

— Надо еще факел бросить, — сказала Катя.

— Зачем? Теперь они его сразу погасят. А мне даже кинуть в них нечем, чтобы отогнать.

— Ладно, но что они дальше будут делать?

— Вот что! — Я ткнул рукой в окно.

Пузырник почти успокоился. Прозрачное вздутие на осине опало, втянулось обратно. Ведьмы подобрались к морде твари, взялись за концы хоботов и потащили их, разматывая, к углам мастерской.

— Что они делают?

— Я же сказал…

— Хотят запузырить нас. Я слышала. Но что это значит?

Хоботы развернулись — две длинные толстые трубы, сужающиеся на концах, увенчанные хитиновыми наконечниками вроде того, что был на языке бюрера, но гораздо больше. Ластоногие воткнули их в рыхлую землю по углам здания и засеменили назад. Хоботы напряглись, опали, вновь напряглись, как червяки, втягиваясь под землю.

Я отскочил от окна, лихорадочно оглядываясь. Что, если стащить мебель с люка, прыгнуть и попробовать сбежать по другой стороне островка? Наверное, все мутанты собрались здесь… Хотя нет, ведьмы наверняка оставили у лестницы часть карликов. Но ведь другого выхода все равно нет…

— Он раздувается! — крикнула Катя.

Нет, не успеем. Пока будем освобождать люк и спускаться по сломанной лестнице… Бессмысленно — и я вернулся к окну.

Пузырник надувался, толстые отростки шевелились, бугристая шкура разглаживалась по мере того, как через щель-клапан на заднем конце туши внутрь втягивался воздух.

— Осторожно! — крикнул я, широко расставляя ноги и пригибаясь. — Присядь!

В этот миг пузырник выдохнул.

Пол качнулся, мы упали под окном, обхватив друг друга. Облако трухи слетело с потолка. Здание накренилось, угрожающе скрипя, — и стена обвалилась. Волна шипения поднялась снизу, запахло тухлыми яйцами и гнилой водой. Сквозь круглую решетку я увидел, как в полузатопленном зале первого этажа вспухают огромные пузыри, взрываются болотным газом.

Земля в центре островка ходила волнами, мастерская стала похожа на лодку, попавшую в шторм. Гора мебели рассыпалась, что-то с грохотом упало в дальнем конце чердака. Перевернувшись на бок, я увидел, как вдоль балки над головой бежит трещина. Балка прогнулась и лопнула, одна половина рухнула на нас. Схватив Катю, я откатился. Доски брызнули щепками, когда заостренный конец клюнул в пол там, где мы только что лежали. Обломок балки соединил пол с крышей.

Последние газовые пузыри вырывались из земли, мастерская качалась уже не так сильно, и я крикнул:

— Наверх, а то завалит!

Вспрыгнув на наклонную часть балки, я побежал к пролому в крыше, волоча девчонку за собой. Когда оказались снаружи, она потеряла равновесие — пришлось лечь на краю, обхватить ее и прижать к себе.

Короткого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: мастерская вот-вот развалится. Одна стена исчезла, часть крыши обвалилась, пол чердака накренился. Середина острова просела, значит, ведьмам повезло, и хоботы пузырника не просто взбаламутили болотные недра, но достигли подземной каверны, полной газа.

Катя наконец забралась на крышу, я отпустил ее. Сжимая язык бюрера, привстал и сказал:

— По-моему, пузырник может повторить это два или три раза подряд.

Мутант опять раздувался. Второго газового взрыва мастерская точно не выдержит — уже сейчас она едва стояла. Забравшись на конек, я выпрямился и повернулся кругом. Катя ухватилась за меня, встала рядом. Поколебавшись, обхватила за поясницу и прижалась к плечу.

— Опять Алекс? — спросил я, придерживая ее за плечи.

— Чего?

— Я снова Алекс, не наемник?

Бюреры внизу неистовствовали, носились вокруг здания, высоко подпрыгивая, чирикая, как стая психованных воробьев, — готовились наброситься, как только мастерская рассыплется. Ведьмы стояли по бокам от раздувшегося пузырника, обратив к нам мертвые лица.

— Ты не потеряла тесак? — спросил я. Увидел ржавый обломок в ее руке и кивнул. — Хотя бы постараемся перед смертью убить как можно больше их.

Катя повернулась ко мне, заглянула в глаза.

— Алекс, я хотела оказать… Короче, ты не… — начала она и тут пузырник взорвался.

Во все стороны разлетелась слизь и лиловые ошметки. На край островка из тумана выступили несколько человек, впереди всех шли здоровяк с бритым бугристым черепом и Марат.

Категория: Андрей Левицкий - Сага смерти: Мгла | Дата: 1, Январь 2010 | Просмотров: 508