Глава восьмая. Похмелье и зароки

— Федька, Федька, очнись! — слышал я откуда-то из-за толстых слоев ваты. Странным было то, что кто-то звал меня старым именем и то, что мягкая вата больно царапала щеки. Нет, не просто царапала, она по ним хлестала, словно ветки в густом и дремучем лесу. Я что, снова очутился в том жутком лесу?!.. А потом на меня хлынул дождь.
— А-аа!!! — завопил я. — Не надо! Он же радиоактивный!..
Распахнув глаза, я увидел склонившегося над собой двоюродного брата. Он еще раз шлепнул меня по щеке ладонью и, увидев, что я очнулся, выдохнул: — Уф-ф!.. Ну и напугал ты нас! Мы думали, что тебя убили.
— А его и надо бы убить за такое, — сказала стоявшая рядом с металлическим чайником Анна. Из него-то она меня, видимо, и поливала. — Оставили человека, а застали свинью. Он у тебя что, алкоголик? — спросила она у Сереги. — А еще долдонил: я водку не пью, я водку не пью!..
— Это для лечения… — пробормотал я, все еще пребывая в качающемся тумане. — От радиации…
— От…ции! — грязно вдруг выругалась Анна. — А ну вставай, алкашина! У-уу, ненавижу вас!..
— Да не алкоголик он, — вступился за меня брат, помогая мне встать на ноги. — Тут что-то не то. Да ему ведь и водку купить было не на что.
— Я не покупал водку… — Мне наконец-то с Серегиной помощью удалось подняться и даже устоять на ногах, придерживаясь, правда, обеими руками за край стола. — Это меня Мурзилка угостил… О! Анна! Давай возьмем с собой Мурзилку!
— Сейчас возьмем, — злобно ответила Анна. — Сейчас мы еще Чебурашку с крокодилом Геной возьмем и дружно потопаем, только вы все в одну, а я — в противоположную сторону. Эх, гадство, и зачем я с вами связалась, да еще и хабар на вас перевела!
— Анна! — посуровел вдруг Сергей. Его лицо стало таким жестким, таким незнакомым, что мне стало не по себе, меня даже перестало покачивать, и в голове наступило наконец прояснение. — Я еще раз говорю тебе: мой брат не алкоголик. Сначала разберись, что здесь произошло, а потом разбрасывайся обвинениями. А насчет разбежаться в разные стороны — твоя воля. Только я не думал, что ты можешь так легко менять свои решения, бросаться словами как… базарная баба. Мы тебе поверили, а ты… Ну да ладно. За хабар не переживай — заберешь назад свои тряпки и пушки…
— А ну замолчи! — рявкнула, перебивая его, Анна. — Ишь, какой гордый! А куда вы без моих «тряпок и пушек»?
Я чувствовал, слышал в голосе девчонки досаду на саму себя и смущение, ей определенно стыдно было своих необдуманных слов, но сдаться просто так ей не позволяла гордость. Они стояли друг напротив друга — Серега и Анна — набычившиеся, с горящими глазами, в одинаковых — я только теперь это заметил — сталкерских куртках, и мне опять подумалось, насколько же они красивы, даже в момент напряжения и ярости, насколько похожи, насколько подходят друг другу… И так мне стало тепло на душе, так хорошо, так радостно за них, что я, почти неожиданно для себя, хлопнул вдруг ладонью по столу.
— Ша! Хватит собачиться!.. — Затем я перевел взгляд на девчонку и сказал: — Прости меня, Анна. Обещаю: такого больше не повторится. Но ты нам нужна. Правда, очень нужна. Не бросай нас, пожалуйста.
Анна дернулась, фыркнула, а потом отвернулась. Стояла так долго, минуты две-три, а затем повернулась опять к нам и заговорила обычным своим голосом:
— Значит так. Сейчас возьму нам что-нибудь пожевать и выпить… нам с Матросом, а пока будем есть, ты, Дядя Фёдор, подробно расскажешь: что за Мурзилка тебя напоил, что он тебе втирал, что ты ему выболтал. Понятно?
Я, чувствуя, что бледнею, кивнул. Ведь я совершенно не знал, кто такой этот Мурзилка, зато, хоть и не вполне отчетливо, но несомненно помнил, что выболтал этому непонятному сталкеру все. Наверное, Анна без слов бы поняла это по моему взгляду, но она уже отправилась к прилавку за едой и выпивкой. Серега пошел ей помогать.
И я решил соврать. Ненавижу врать, а тогда подумал, что правда моя может только все испортить — девчонка опять психанет, бросит нас на самом деле, а что в нашем положении может быть хуже? А от того, что я чего-то там наплел какому-то Мурзилке — разве от этого кто-то может пострадать? Тем более, я уверен, мой новый знакомый принял рассказ о путешествии во времени за обычный пьяный бред. Да и кто бы не принял? Такое и от трезвого услышать смешно, а уж от пьяного — и подавно.
Анна с Серегой вернулись с бутылкой водки и тремя сочными отбивными. У меня сразу потекли слюнки, и я тут же забыл и о Мурзилке, и о своем проступке, и обо всем на свете вообще. Я впился в мясо зубами и принялся грызть его, едва ли при этом не урча. Мои спутники выпили по половине стакана водки и тоже принялись есть, но, по сравнению со мной, вполне пристойно. Мне захотелось пить, и я, вспомнив о так и не открытой банке энергетического напитка, вновь принялся вертеть ее в руках. Там, где отломилось колечко, виднелся выдавленный в жести треугольник. Я взял вилку и ее черенком надавил в это место. Попытка оказалась удачной — банка пшикнула, из продавленного отверстия полезла пена и я жадно припал к нему губами.
— Нам оставь! — бросила Анна. — И вообще, я жду рассказа про твоего Чебурашку.
— Про Мурзилку, — поправил я, с неохотой оторвавшись от баночки.
И я стал рассказывать, как сталкер в серой куртке подошел к моему столу, как сказал, что нужно выпить водки, — ну, и дальше… Все, кроме моих откровений. Но Анну было не так-то легко провести.
— И что, ему было неинтересно, откуда ты такой в Зоне взялся?
— Ну почему… — заелозил я, — интересно, наверное. Он спросил, откуда я, а я и ответил… правду… Что из Ленинграда, мол.
— И это его не удивило?
— А что в этом удивительного?..
— То, что такого города нет уже лет тридцать.
Я почувствовал, как пол снова уходит из-под моих ног.
— Как это… нет?.. — прошлепал я одеревеневшими губами. — Тоже… авария?..
— Бог миловал. Просто называется твой город давно по-другому.
— Как?!.. — Голос у меня снова прорезался, но удивление не стало меньше.
— Санкт-Петербург, как и был изначально.
Я потерянно замолчал. Почему-то эта новость шокировала меня даже больше, чем весть о распаде Советского Союза. Анна же сразу все поняла.
— В общем, ты этому крокодилу Гене выболтал все, что знал.
Я кивнул. Говорить я просто не мог.
— Не думаю, что кто-то мог в это поверить, — озвучил Сергей мои недавние мысли. — А если бы даже нашелся такой доверчивый, разве нам это может как-то навредить?
— Не знаю, — сказала девушка. — Но я всегда предпочитаю давать минимум информации, особенно незнакомцам. Это в любом случае разумней, чем трепать языком, как помелом. Вот ты, Матрос, был разведчиком. Ты ведь не хуже меня должен знать, что самое ценное — это информация.
— Это так, — кивнул брат. — Но в нашем случае…
— Какая разница, в чьем случае! В нашем, быть может, особенно. С чего вдруг какой-то Мурзилка стал делиться с незнакомцем водкой? По доброте душевной? С трудом верится. А вот то, что водка хорошо развязывает язык, известно всем. Если этот сталкер на самом деле такой добренький и бескорыстный, почему он так быстро слинял? Кстати, погоди-ка…
Анна направилась к бармену и о чем-то поговорила с ним пару минут. Вернулась она совсем мрачной.
— Так и есть. Никто этого Мурзилку толком не знает. Появился в Зоне недавно, хабар почти не приносит, на что существует — непонятно. Вполне может оказаться чьим-то сборщиком информации. Да скорее всего и является. Думаю, нам лучше всего как можно скорей убраться отсюда.
Она взяла не выпитую и наполовину бутылку водки, навинтила на нее пробку и сунула в рюкзак Сергею. Оказывается, брат был экипирован теперь точь-в-точь как сама Анна. Его старая куртка и джинсы лежали возле стены. На них и указала мне девушка.
— Возьмешь это. На выходе переоденешься. Свое старье здесь не оставляй, мусорить в Баре не принято, выбросишь где-нибудь по дороге.
— А оружие вы купили? — стал озираться я. После отбивной и «Non-Stop’a» я почувствовал себя совсем хорошо, ко мне даже вернулось любопытство.
— Купили, — сказал Сергей. — Оно там же, где винтовка Анны, у охранника на входе.
— А что вы купили? Мне что-нибудь взяли?
— Тебе бы ремня надо было взять, солдатского, с бляхой, да всыпать как следует, — проворчала Анна.
— Возьмешь мой пистолет, — поспешил успокоить меня брат, — на серьезные вещи для нас обоих хабара не хватило. И комбинезон купили только один. Зато патронов взяли много. Ничего, это уже хорошо. Потом и для тебя что-нибудь приличное добудем.
Конечно, мне стало немного обидно. Но я прекрасно понимал, что обижаться сейчас было глупо и даже несправедливо. Анна и так отдала нам все что имела. А поскольку с оружием Сергей умел обращаться в сто раз лучше моего, то логичней было вооружить его сильнее, чем меня.
— А что за оружие вы купили для тебя?
— Про автомат Калашникова слышал?
— Ух ты! — едва не подпрыгнул я. — Это же самый новейший советский автомат!
— Был самым новейшим, — печально улыбнулся Серега, — теперь уже старье. Но все равно остается в строю и по-прежнему считается одним из самых надежных.
На выходе из «Бара» мы забрали у охранника этот чудо-автомат, про который я так много слышал дома. Равно как и винтовку Анны, и пистолет, который — о радость! — теперь стал моим. Там же я переоделся в прежние Серегины куртку и штаны, постаравшись не вспоминать, кому они принадлежали до него. Ботинки на мне пока что остались прежние. Они были почти новые и достаточно прочные, так что вполне меня устраивали. В мой рюкзак Анна положила аптечку, пару банок напитка «Non-Stop» и несколько упаковок патронов для моего ПМ.
Переодеваясь, я увидел, что у меня на поясе так и болтается тот самый артефакт — «медуза».
— О! Забыли!.. Вернемся, еще что-нибудь купим!
— Не забыли, — помотала головой Анна. — Я специально тебе оставила — хоть какая-то защита. А то твоя куртка только от дождя хорошо защищает. Да и много за «медузу» не дадут, так что носи пока. Впрочем, до ученых дойдем — снимешь, а то она слегка радиоактивная… Ну, ты водкой хорошо подлечился, так что ничего страшного, — последнюю фразу она произнесла, разумеется, с сарказмом.
Когда мы вышли из «Бара» под неприветливое небо Зоны, Анна внимательно осмотрела нас с братом и вроде бы осталась довольна. Во всяком случае, буркнула:
— Ну, уже что-то. — А потом нахмурилась и сказала: — Черт, не знаю, что теперь и делать.
— Как что? — удивился Сергей. — Мы же собирались идти к ученым, в этот… как его?.. «Янтарь».
— Собирались. И пойдем. Но идти туда нужно через Дикую территорию. А вариантов ее прохождения два: через завод «Росток» или в обход, по лугам-лесам-полям. И то и другое опасно: мутанты так и кишат, аномалии чуть ли не на каждом шагу — недаром эту территорию назвали «Дикой». Идти через завод — вообще мрак, это лучше делать с тем, кто там уже проходил. Я туда заглядывала, но вглубь не залезала. И вас туда вести мне очень не хочется.
— Так пойдем в обход, в чем проблема? — сказал Серега.
— Проблема в нем, — кивнула на меня девчонка, — точнее, в его знакомом, Мурзилке. Ты говорил ему, куда мы собираемся идти? — пронзила она меня испепеляющим взглядом.
Я пожал плечами.
— Точно не помню. Наверное.
— Наверное!.. Вот то-то и оно. Если нас будут подстерегать, то наверняка там, а не на заводе.
— Да зачем нас подстерегать? — уязвленный очередным «пинком» Анны, недоуменно спросил я. — Кому мы нужны?
— Ты-то и в самом деле вряд ли кому, а вот он… — с прищуром посмотрела на Серегу девчонка.
— А что я? — заморгал брат.
— Ты сам знаешь «что», — продолжала щуриться Анна. — Во всяком случае, это хотят узнать те, кто за тобой охотятся.
— Не понимаю!.. — помотал головой Серега, но взгляд от девчонки все же отвел.
— Ладно, — вздохнула та. — Пока я наседать не буду, но учти: если другого выхода у нас не будет — расскажешь все как миленький.
— Если бы я знал что-то такое, что могло бы нам помочь, или, наоборот, помешать, — неужели ты думаешь, что я стал бы это скрывать?
— Ты можешь и сам не догадываться, что нам поможет, а что помешает. Ну да ладно. Пока ладно, — выделила она голосом слово «пока». — И все же — куда пойдем?
— Раз ты говоришь, что идти через завод опасней, — сказал, немного подумав, Сергей, — то нужно идти в обход. Даже если там и впрямь ждет засада — нас она все равно не застанет врасплох. К тому же мы теперь и вооружены и защищены куда лучше, чем в начале пути.
— Ты?.. — глянула на меня девушка.
— Я тоже за это, — буркнул я. — Чтобы в обход.
— Ну что ж, в обход так в обход. Но глядите в оба! И от меня ни на шаг.
Мы потащились к выходу с территории лагеря «Долга». Вернее, это я тащился, повесив голову и машинально переставляя ноги, следом за Анной. Возбуждение, вызванное энергетическим напитком, почти сошло на нет, и хоть похмелье вроде бы не вернулось, чувствовал я себя прескверно. В основном, конечно же, морально. Больше всего на свете ненавижу подводить людей — даже обещания даю, лишь когда твердо уверен, что могу выполнить обещанное. А тут я подвел сразу двух, не считая себя самого, человек, да еще в такой ситуации, когда моя безалаберность может стоить нам всем жизни.
Коря и проклиная себя, я дал себе слово, которое намеревался выполнить во что бы то ни стало. Даже целых два слова. Во-первых, я поклялся, что не пожалею жизни ради Сергея и Анны, если кто-то из них будет в опасности. Во-вторых, я дал зарок, что больше никогда в жизни не сделаю ни глотка этой проклятой водки! Ни в лечебных, ни в каких иных целях. Спасибо, напился. До смерти хватит!..
Тут я подумал, что, вполне вероятно, не так уж и долго мне придется исполнять этот зарок. Смерть в этой Зоне можно встретить, пожалуй, быстрее, чем живого человека. Мы как раз проходили мимо живых — тех самых четверых охранников, — и главный приветственно поднял на прощание руку. А вот кого и когда мы повстречаем теперь — это вопрос. Хорошо бы никого, до самого «Янтаря». Зато если Анна права и на нас устроили засаду, тогда я лично придушу этого гада Мурзилку! Пусть сам погибну, но и ему жить не дам.
Вот так я и шел — мрачный, злой, виноватый, ничего не видя и не слыша вокруг, наверное, уже с полчаса, пока Анна, замерев, не махнула вдруг нам рукой и не бросилась к ближайшим кустам.
Я еще успел удивиться, как же наша всегда осторожная наставница пренебрегла элементарной безопасностью — а ну влетит сейчас в какую аномалию?.. Но тут и я услыхал быстро приближающийся шум автомобильного мотора и, больше не раздумывая, прыгнул в кусты следом за Анной.